…Инвалид второй группы с трудовым стажем 48 лет, он, скорее всего, не должен был дожить до сегодняшнего дня. В 1945-м, когда Саше было шесть лет, он со старшим братом Васей отправился в ближайшую рощу «по мины», которых вокруг его родного Копанища с войны оставались десятки тонн. А в посадках помимо мин и гранат лежали тела советских солдат так плотно друг другу, что мальчишкам, исследующим эти места, приходилось буквально шагать по трупам.
— Мы тогда даже картошку варили в солдатских касках, играли патронами, гранатами без запалов, часто мины притаскивали в дом, родители страшно ругались, но других игрушек не было. А мой старший брат Вася мог разрядить любую мину, его так и звали — «сапер». В тот день мы с пацанами, как обычно, пошли в посадку, дружок мой полез в окоп, нашел мину, начал что-то откручивать. Как сейчас помню — раздался хлопок, меня контузило, присыпало землей, а на живот упала оторванная взрывом Колькина голова, — рассказывает Александр Ефимович. — Васе тогда руку осколком посекло, а я вроде отделался. Идем домой, у него кровь сочится, а у меня рубаха длинная намокла, тоже вроде кровь. Гляжу — в животе дырка и кишки висят. Мама наша Федосья Петровна тогда хлеб молотила, пришла поздно, мы ей ничего не говорили о происшествии, а утром мне стало совсем плохо. Она взяла меня, положила на тачку и повезла в больницу по балкам да буеракам в Коротояк за 9 километров…
Мальчонке тогда крупно повезло: его прямо во дворе переполненного госпиталя прооперировал военный хирург Иван Едомский, который отмочил ссохшиеся кишки, вправил их на место и пообещал: «Если сумеешь встать — дам прокатиться на велосипеде» — был тогда в госпитале мадьярский трофейный. И через трое суток Саша сам встал с кровати и шагнул к хромированному велику. Проехать по двору тогда не смог — рана мешала, но хоть в седле посидел немного — и то праздник!
Крестный отец
Вместе с Александром Ефимовичем мы приехали на другой берег Дона — туда, где 74 года тому назад он родился заново, — в село Коротояк, в здание того самого военного госпиталя, а позже — сельской поликлиники и больницы. Строение вот уже лет 11 стоит заброшенным и открытым всем ветрам.
— Вот тут, прямо на улице перед входом меня тогда оперировали, операционные забиты были, и пришлось хирургу зашивать мой живот во дворе, — показал пенсионер. — Все делалось без наркоза, медсестра меня просто за руки держала, чтобы я не брыкался, а я и брыкался, и орал дурным голосом! В моем родном Копанище в год на минах тогда подрывалось по 10–15 мальчишек, каждый второй в селе был то без руки, то без ноги, а уж десяти пальцев на руках не было вообще ни у кого. Вот именно в этой палате (женской) я потом лежал после операции. Помню, на обед пустой гороховый суп нам приносили с куском хлеба — это тогда вообще была роскошь!
В 1958 году, когда Александра призывали в армию, на медкомиссии его осматривал именно тот же хирург Едомский, который оперировал мальчишку в 1945 году. Врач узнал своего бывшего пациента по собственному фирменному послеоперационному шву на животе, долго расспрашивал его о жизни, а уже прощаясь, обнял призывника и прослезился…
В огонь и воду!
…Говорят, что кому на роду написано быть повешенным — тот никогда не утонет. Так и судьба Шикова, чудом не оборвавшаяся в 1945 году, после этого пошла такими изгибами, что о каждом из них можно делать отдельную публикацию.
В 13 лет Сашка уже работал прицепщиком на тракторе, потом поступил учиться в Бобровский сельхозтехникум. Однажды ехал домой на выходные и услышал крик с пляжа на берегу Дона (неподалеку стоял санаторий, в который приезжали отдыхающие со всего СССР): «Тонут, тонут!» Вокруг было полно народу, но люди пребывали в каком-то оцепенении и просто смотрели на воду, где то появлялись, то скрывались две головки с косичками.
Толком не разбираясь, паренек прыгнул в воду и поочередно достал двух сестер, захлебнувшихся буквально в десяти метрах от берега. Откачал девчонок, а потом незаметно бочком-бочком в мокрых брюках и майке удалился с пляжа в сторону своего дома. И только через пару недель родители девочек (семья жила в Ленинграде) начали звонить в Бобров, где тогда Сашка учился, искать его, но встретиться им со спасителем своих дочек так и не удалось.
Зато другая, уже совсем неожиданная встреча с теми, кого он спас, случилась много позже. В 1963 году Саша собрался жениться, купил себе новые брюки, которые потребовалось укоротить у знакомой деревенской портнихи. Отдал ей, а когда вечером пошел забирать, еще на подходе к дому почувствовал запах дыма — это горел сарай Нины Поляковой.
— Я ворвался внутрь, схватил ее швейную машину, какие-то узлы, чемоданы, а они кричит: «Дети, дети!» Оказалось, четверо ее детей забились в угол сарая и уже задыхались. Я помню, схватил с вешалки полотенце, брызнул на него водой и рванулся туда — в дым. Ничего не видел вокруг, хватал их за ручонки наощупь и тянул на свежий воздух.
Спустя годы ему очень захотелось найти тех уже выросших детей, которых он спасал тогда. Александр Ефимович обращался в передачу «Жди меня», и вышло так, что самая старшая из девочек — Люба, давно живущая в Ростове-на-Дону, нашла его сама, приехала в Лиски, и в 2016 году состоялась ее встреча со своим спасителем.
— Она совершенно случайно вышла на меня, — рассказывает лискинский журналист Николай Кардашов, — я ответил ей, что хорошо знаю Шикова, что это авторитетный и уважаемый в районе человек. И Люба приехала в наш город, где впервые в своей жизни обняла человека, спасшего ее. Помню, она долго плакала, а Александр Ефимович тоже шмыгал носом…
Родные герои
Есть еще один пласт в судьбе Шикова — военный.
Война катком прошлась по судьбе этой многочисленной семьи. Достаточно сказать, что с нее не вернулись 16 родственников Александра Ефимовича!
Его отец Ефим Иванович погиб на Курской дуге. Другая родственница — разведчица Мария Полякова, оставленная советским командованием в оккупированном Острогожске связной, была кем-то выдана фашистам и казнена ими в лагере военнопленных для устрашения остальных.
Двоюродный дядя Василий Федоров — командир танка, взятый в плен под Москвой. Почему-то фашисты не просто расстреляли командира, а четвертовали его!
Другой двоюродный дядя Козьма Поляков — командир разведроты — умер в госпитале от ран, другой дядя — Семен Поляков — погиб под Сталинградом. И этот список можно продолжать.
— Несколько лет назад люди обращались к властям с просьбой назвать именем кого-то из моих павших родственников одну из улиц Лисок. Тогда вроде что-то пообещали, и все на этом кончилось. А в Копанище на памятнике землякам, не вернувшимся с войны, фамилия Шиковых выбита несколько раз — это тоже вся моя родня! — рассказал Александр Ефимович.
Хотя именем самого Шикова уж точно никто улиц называть не будет, потому что сегодня он — инвалид второй группы, ветеран труда, член районного совета общественной организации «Дети войны» — фактически является… бомжом.
Все дело в том, что из-за нестыковок в документах, судебных решениях, часто противоречащих друг другу, и иных бюрократических препон Александр Ефимович, долгие годы проработавший в газовой отрасли России, сегодня вынужден жить в аварийном домике газового оператора, с должности которого он уходил на пенсию. Несмотря на решение суда о признании за ним права пользования жилым помещением, в регистрации по месту жительства ему отказано, то есть сегодня он живет без прописки.
А судебные тяжбы на эту тему продолжаются уже долгие годы, и, скорее всего, собственное жилье, положенное ему по закону, ветеран вряд ли успеет увидеть…
P.S. 21 октября 2018 года Александр Шиков получил из рук начальника ГУ МЧС России по Воронежской области полковника Александра Кошеля благодарственное письмо за спасение детей в воде и на пожаре 55 лет тому назад. В нем, в частности, говорилось: «Благодаря Вашему неравнодушию к судьбам людей, а также смелым и решительным действиям, проявленным при спасении детей и подростков, удалось спасти шесть человеческих жизней. От имени руководства и коллектива Главного управления выражаю глубокую и искреннюю благодарность за выдержку и мужество, проявленные при спасении людей».
Награда все равно нашла героя.
