Примерно половина мальчишек, родившихся в Борисоглебске, становятся «летунами». То ли аура на востоке региона такая, то ли небо особенно манящее. И на вопрос, почему сын «обычных крестьян» (как он аттестует себя сам) стал летчиком, Сергей и сегодня не находит точного ответа. «Так получилось, — говорит, — в моей родне не было летчиков вообще, я первым проторил дорогу в небо…»
Летать он хотел с детства. Поначалу собирался поступать в Борисоглебское училище, чтобы учиться на истребителя, но по состоянию здоровья не прошел. И ему пришлось идти в военно-транспортную авиацию — в Сызранское высшее военно-авиационное училище, где он выучился на вертолетчика. С тех самых пор он крепко-накрепко, считай, на всю жизнь, подружился со своим родным вертолетом МИ-8.
— Со мной в училище тогда приключилась забавная история — в конце первого курса выяснилось, что я никогда не был членом ВЛКСМ. «Как же ты тогда поступил сюда?» — недоумевали преподаватели. А я еще будучи школьником, рос довольно хулиганистым пацаном, и о приеме в комсомол тогда речь даже вообще и не заходила. А тут в училище этот факт неожиданно всплыл, — рассказывает Сергей. — Ну и приняли меня в комсомол буквально за пару недель. В 1976 году окончил училище и остался в нем на четыре года работать летчиком-инструктором. А когда в 1981-м попал в Афганистан, то буквально за несколько недель до этой командировки меня приняли в КПСС.
Курсанты — на выпуск
В Афганистане Сергей работал в аппарате советников инструктором — обучал летному делу «афганских товарищей», летавших на тех же вертолетах в составе смешанных эскадрилий. За два года и три месяца, проведенных в Афгане, Бережнов поставил на крыло четыре выпуска курсантов — по 7 человек в каждом. Некоторые из его подопечных так полюбили своего советского инструктора, что обычно поздравляли его с днем рожденья открытками, сверху которых коряво писалось по-русски: «Любимому перпедователю».
— Первые группы курсантов состояли из более-менее толковых ребят, а потом к нам начали присылать труднообучаемых людей из самых дальних кишлаков, которые толком-то автомобиля не видели, не то что вертолета, — вспоминает Сергей. — Понятно, что собственно преподавание афганцам практики летного дела было лишь небольшой частью того, что приходилось делать там. Также перебрасывали группы десантников, грузы, продовольствие, технику. Как и обычные солдаты, попадали под обстрел — сколько раз приходилось возвращаться на базу с простреленной обшивкой вертолета. И фюзеляж пробивали, и в мотор попадали. Один раз эвакуировали из какого-то кишлака запертых там огнем моджахедов афганских чиновников — еле ноги оттуда унесли. Огонь шквальный был! А один раз двум нашим вертолетам довелось сопровождать машину тогдашнего просоветского афганского лидера Бабрака Кармаля.
Тот по шоссе решил отправиться в Герат на «Мерседесе» в сопровождении всего лишь одного автомобиля охраны. Ехать тогда предстояло порядка 200 километров, и Бабрак Кармаль для того чтобы лично убедиться в том, что дорога очищена от моджахедов, как ему докладывали, взял с собой минимум телохранителей. Конечно, это был большой риск. Его «Мерс» шел по шоссе со скоростью 180–200 километров в час, а сверху автомобиль прикрывали два вертолета, в одном из которых командиром и был капитан Сергей Бережнов.
— Нам было дано задание — идти осматривать местность, — говорит ветеран, — но лететь надо было не над кортежем автомобилей, а как бы чуть позади на небольшой высоте, чтобы видеть все, что творится впереди. Для вертолетов это скорость небольшая, чего мы только не выдумывали, чтобы идти синхронно с «Мерседесом» — уходили в стороны, нарезали круги, выписывали петли над дорогой, но главное — держались чуть сзади, чтобы перспектива была видна. Никаких засад в горах на его пути мы тогда не обнаружили. А когда Кармаль прибыл в Герат, и мы все вошли в помещение для совещаний, «особисты» начали его доставать: «Товарищ Кармаль, встаньте сюда! Товарищ Кармаль, отойдите от окна! Товарищ Кармаль, повернитесь влево!» Я не выдержал и в сердцах сказал им: «Ребята, что вы нервируете человека! Задергали его бедного, он вон сколько верст только что намотал».
Близкий контракт
Вышло так, что два года, прописанные в «афганском» контракте Сергея, обернулись для него лишними тремя месяцами службы — 2 января 1983 года неизвестная банда захватила 15 командированных гражданских лиц — граждан СССР, работавших на хлебозаводе и решивших съездить к друзьям на Новый год. Их пленили и в автобусе, в котором они ехали на праздник, повезли в горы. Потом почти 100 километров людей гнали пешком. Поисковая операция растянулась (Сергей в числе других вертолетчиков вел поиск пленников с воздуха) на месяц, а потом было их освобождение — из 15 человек в живых тогда осталось всего девять. И в той операции среди прочих многочисленных единиц военной техники участвовал вертолет Сергея Бережнова.
А всего на счету майора из Борисоглебска за время службы в Афганистане оказалось 500 боевых вылетов. За мужество и отвагу Сергей был награжден орденом Красного Знамени и солидной афганской наградой — орденом Красной Звезды третьей степени.
Впрочем, награды для Сергея никогда не были самоцелью. Главное то, что вернулся домой живым, что прослужил в авиации ровно 25 лет, а его последней должностью стала должность командира вертолета Борисоглебского учебного центра — машина вылетала в экстренных ситуациях на выручку курсантам.
В ответ на традиционно задаваемый любому воину-афганцу вопрос — нужна ли была тогда СССР эта война — Сергей отвечает, не задумываясь: «Во многом она стала оборотной стороной той давней недоработки нашей дипломатии. Войн всегда надо стараться избегать, искать любые решения спорных вопросов путем компромиссов за столом переговоров. А так… сколько жизней унесла та война, сколько ребят инвалидами стали, сколько не нашли себя потом в мирной жизни! Конечно, все это было ошибкой. А мы… Мы просто исполняли приказы. Небо же оно везде одинаковое, что в чужом Афгане, что в своем родном Борисоглебске».
