Анатомия рисунка
— Я не хотел оставаться в этой нише, мне было интереснее создавать уникальный продукт. Сначала просто отказывал в таких запросах, а потом начал объяснять, почему это плохо и как можно сделать хорошо. Когда начинаешь делать уникальные вещи, от тебя уходит много потребителей — соответственно, теряешь в деньгах. Но постепенно ты приобретаешь имя, адекватную клиентскую базу, и все становится хорошо. Потому что на надписях и цветочках ты никогда не вырастешь, — рассказывает Олег.
Татуировка — это история, которую можно красиво рассказать на теле. Олег узнает пожелания клиента и в процессе общения придумывает вместе с ним, как обыграть заданную тему. Это создает эмоциональную связь заказчика и исполнителя: у клиента появляется ощущение, что его услышали, для него придумали именно то, что он хотел.
— Важно не навязывать свое видение и не уламывать. Я бы не называл татуировщиков «хорошими психологами», потому что психология — это тоже ремесло, а здесь задача иная: понять человека и сделать красиво то, что он хотел, — добавляет мастер.
По его словам, для нательного сторитейлинга необходимы богатые познания в разных сферах. Например, клиент хочет татуировку с пчелами — об этих насекомых у мастера должна быть разнородная информация. Как и в любой сфере, тут знания накапливаются с годами, технология оттачивается с практикой и еще — важно иметь хобби, которые будут развивать тебя как профессионала.
Клиентов тату-мастерской трудно причесать под одну гребенку. Среди них есть топ-менеджеры, люди в погонах, ассенизаторы, инженеры. Но их объединяет одно: чувство вкуса.
Он считает, что в последние годы мышление воронежцев начинает постепенно меняться. Как минимум, их проще уговорить на что-то интересное и нестандартное. Потому что раньше самый крутой татуировкой считался тигр, и переубедить клиента сделать что-то еще было практически нереально.
Олегу нравится, когда татуировка вызывает у клиента одновременно восхищение и ужас. Иногда кажется, что вот она, самая сумасшедшая татуировка, взять планку еще выше просто невозможно. Но каждый раз этот тезис опровергает практика.
— Бывают работы, которые вызывают шквал эмоций у общества. Помню случай, когда мы сделали татуировку с портретом Гитлера, рядом изобразили акварель, кисти и добавили надпись «Я художник» — ведь он хорошо рисовал. После этого в интернете мне начали писать, что я очень много себе позволяю, работа ужасная. Но невозможно сделать то, что зайдет всем, — говорит тату-мастер.
Первая татуировка у Олега появилась в 19 лет, это был элемент гитары. Тогда казалось, что рисунок невероятно крутой. К счастью, попался хороший мастер, который добротно сделал свою работу. Татуировка до сих пор вызывает положительные эмоции.
— Сейчас я обрисовываю себе скелет — у меня есть изображения там, где кости. Если меня раздеть, татуировки образуют определенную форму. Тоже самое я предлагаю и клиентам: набивать рисунки не где попало, а чтобы это смотрелось органично относительно анатомии, пропорций человека в будущем. Потому что те, кто начал делать татуировки, останавливаются крайне редко, — говорит Олег.
У Олега «забито» примерно 60% тела. Говорит, что некоторые места у него точно останутся нетронутыми.
— Я не люблю, когда люди переходят границы — например, начинают забивать кисти рук. На мой взгляд, это просто попытка человека показать, что он отличается от других татуировками, хотя это не так. Еще я презираю людей, которые из носителей тату стараются сделать меньшинства: открывают для них специальные бары, клубы, — делится Олег.
Правила безопасности
За плечами у Олега художественное училище и работа в музыкальной сфере в столице. Учился в воронежском медуниверситете, но бросил его, потому что посчитал, что профессия врача — неблагодарная деятельность.
— Зарплата копеечная, огромная ответственность, нужно прикладывать много усилий. Но по факту ты гробишь свою жизнь, перебиваясь с плохого на плохое, — рассуждает мастер.
Ремесло татуировщика объединило в себе пожелания Олега к работе. Он хотел рисовать, у него не было желания ходить на работу, где «процветает моральное насилие». Плюс — желал зарабатывать выше среднего по рынку.
— Доход от татуировок зависит от твоих навыков мастера, масштабов лени и коммерческой хватки — когда ты можешь не только привлечь клиентов, но и удержать их, — говорит Олег.
Мастер отмечает, что тату — такое же ремесло, как и другие виды деятельности. В сравнение приводит кузнеца и сапожника. Дескать, если человек выбрал какую-то сферу, он посвящает себя ей. И добавляет, что если выбранное ремесло приносит гроши, то проблема либо в навыках, либо в позиционировании себя.
Мир татуировок давно оброс разнородными мифами, стереотипами и страхами. Например, бытует мнение, что в тату-салоне можно заразиться.
— Если бы сейчас был 1999 год, тема с заражениями была бы очень актуальной. Раньше было тяжело найти расходники. Если бы татуировщик конца прошлого столетия увидел количество краски, которое стоит у нас в мастерской, он бы наверное, пошел на любое преступление, чтобы ее заполучить. Потому что раньше остатки краски сливались из колпачка обратно, не было одноразовых расходников, все зарабатывали, как могли, поэтому и риск заражения был велик. Сейчас такого нет: многие инструменты одноразовые, остальные обязательно «провариваются» в автоклаве, мы работаем в перчатках. Потому что любая мелкая оплошность может поставить под удар всю репутацию, — поясняет Олег.
Он добавляет, что даже если бы этого не было, риск заразиться СПИДом, которым чаще всего пугают клиентов тату-салонов, ничтожен. Для этого должен быть контакт с кровью: то есть, работать нужно окровавленной иглой. Да и то, делать это нужно быстро: для ВИЧ кислород является агрессивной средой.
Другой неприятный вариант — заражение гепатитом. Для него кислород безопасен, но губительна химия и высокая температура.
— Даже если бы мы не «прожаривали» инструменты, но у человека есть хороший иммунитет, то в этом случае риск заражения минимален, — отмечает татуировщик.
Еще довольно часто юных любителей тату пугают, что в старости изображения будут выглядеть уродливо на обвисшем теле. На это Олег отвечает, что в старости со здоровьем, как правило, много проблем. И вряд ли размышления о татуировках будут занимать все мысли человека.
— Например, человек поправился, у него отвис живот, на котором когда-то была сделана татуировка. Наверное, расплывшееся брюхо уродливо само по себе, независимо от наличия наколки на нем. Вообще, все мифы и стереотипы возникают из-за того, что у людей не хватает информации о каком-либо явлении, — говорит Олег.
Точки роста
Как выглядит профессиональное развитие в других сферах — в той же косметологии, например — более-менее понятно. Врачи периодически проходят курсы повышения квалификации, посещают мастер-классы, изучают новые препараты, находят наставников.
В сфере тату все несколько иначе: есть фестивали, где собираются татуировщики и демонстрируют готовые работы. Иногда их отмечают дипломами — это развивает чувство состоятельности мастера.
— На мой взгляд, семинары для татуировщика — это бред. Я могу рассказать человеку за три дня, как и что я делаю. Но с практической точки зрения это ему ничего не даст. Добавлю, что ни один уважающий себя мастер не будет никого учить за деньги, потому что бесполезно и невозможно. Рецепт один: ежедневно тренироваться.
У Олега есть еще одна мастерская, где работают только девчонки. Их набрали с нуля и за год научили создавать красивые татуировки. Учили без теории, на ситуациях из практики. Например, приходит 30-летний мужчина, который работает инженером на заводе и живет с мамой. Отталкиваясь от этого образа, нужно придумать рисунок и объяснить, почему это круто. Деньги за обучение не брали, просто через год нескольких девушек взяли на работу.
— В Воронеже и есть, и нет одновременно профессионального сообщества татуировщиков. Мы общается со всеми специалистами города, но мы не обсуждаем профессиональные моменты, например, как держать машинку. Это, скорее, встреча людей по интересам, которые не особо говорят об интересах, — смеется Олег.
Общество не всегда адекватно воспринимает людей с татуировками.
— Например, я приезжаю покупать машину за 1,5 млн рублей. На меня смотрит хозяин, а в его голове уже есть шаблон: если человек так выглядит, то, скорее всего, он ест лапшу быстрого приготовления и максимум, на что ему хватит денег — это на проезд в маршрутке. Поэтому сначала он просит показать ему деньги, а лишь после демонстрирует машину, — говорит Олег.
Бабушка мастера работала в правоохранительных органах. Наколки на теле как культуру она не понимает, но принимает их на внуке: мол, в современном мире это допустимо.
— Отец мне всегда советовал заняться тем, что нравится и приносит деньги. Главное, чтобы «не закрыли». Собственно, все критерии я выполнил. У нас разное восприятие жизни, но отец понимает, что я иначе устроен, чем он. Поэтому на этой почве мы не конфликтуем.
