Первый всенародно избранный мэр города. Человек, прослуживший на самых высоких постах 30 лет. И за весь этот долгий срок его имя ни разу не было связано ни с одним коррупционным скандалом, ни с одной сомнительной историей. Сегодня далеко не каждый российский управленец может предъявить людям столь безупречную репутацию.
Александр Николаевич выглядит гораздо моложе своих лет, он бодр, активен, у него прекрасная семья, чистая совесть, огромный багаж ярких воспоминаний. Накануне своего юбилея он поделился ими с читателями «МК в Воронеже».
«Я так мечтал о Франции!»
— Александр Николаевич, с вашим огромным управленческим опытом кем вы себя все-таки считаете по профессии?
— По большому счету — хозяйственником. Если есть такая профессия. Политиком я не стал, большим ученым тоже, хотя преподаю и молодежи есть что передать. Но такая уж у меня судьба — всю жизнь заниматься канализацией (смеется). Когда я выбирал вуз, понимал, что мои предметы — это математика, физика, химия. Я на олимпиадах областных побеждал, то есть не лирик — физик чистой воды. Так что не сомневался и поступил в политехнический. Когда поступил, дед меня спросил: «Саш, ну на кого ты все-таки учишься?» Я ответил, не задумываясь: «На главного инженера». Я и хотел быть главным инженером, такая у меня была мечта и цель. Я работал в НПО «Электроника», хорошо продвигался, меня даже собрались отправить на 11-месячную стажировку во Францию, что для тех лет было вообще немыслимо для молодого специалиста. Я уже проходил ускоренные курсы французского языка, чувствовал себя на седьмом небе, и тут… неожиданность. Меня избирают секретарем Железнодорожного райкома комсомола. Я был так расстроен! Я так мечтал о Франции!
— Но это избрание определило траекторию вашей карьеры, так ведь?
— Да, получается, что так. Я никогда не стремился к тому, чтобы стать чиновником, сделать карьеру в органах власти, но так сложилось. А потом втянулся.
— Втянулись и в итоге дошли до самых высших должностей в городе, а потом и в области. Так пригодился вам ваш инженерный опыт? Нужно было получать это образование, чтобы работать мэром города?
— Безусловно! Я никогда не увлекался политикой, эти процессы не вызывали у меня острого интереса. Зато я хорошо знаю городское хозяйство. Вододобыча, водоотведение, ливневка… Вот это все мое. Если я чувствовал пробел в каких-то знаниях, я его восполнял, помню, по ночам СНиПы изучал, пока назубок их не вызубрил. Мэр должен говорить на одном языке со строителями, с коммунальщиками из всех городских сфер, он должен быть технически очень хорошо подкован.
«Один раз на стройке забор спалил»
— За что бы вы себе поставили пятерку как мэру?
— Такая у меня оказалась планида — работать в переходный период, когда социализм уже рухнул, а капитализм еще только формировался. Момент трудный был, и нам — я говорю нам, потому не один руководил городом, а опирался на команду подготовленных людей, — удалось удержать город, не дать ему скатиться по наклонной. Нам удалось удержать муниципальные предприятия, городское хозяйство. Порой заеду в Волгоград — там только-только дороги стали делать, и знак «Волгоград» весь в зарослях бурьяна. Как-то неловко смотреть, ей богу, город-герой все-таки. Не мне лично, а всей команде удалось тогда удержать Воронеж. Мы увеличили объемы добычи воды, ведь многие помнят, как трудно было с водой в Воронеже, ее днем всегда отключали. Расширили очистные сооружения, начали делать ливневую канализацию — то есть, застолбили важнейший вопрос в жизни городского хозяйства.
— А объекты какие-то запомнились?
— Я каждый помню. Все до мелочей. Помню, например, как я один раз на стройке забор спалил. Мне было 27 лет, я был зампредом райисполкома, но меня назначили курировать стройку ДК «Электроника». По сравнению с матерыми строителями — подрядчиками, субподрядчиками — я был пацан, а что делать? Поручили, выполнял. И вот выкопали там котлован глубиной шесть метров, и вдруг туда упал мальчик, еле спасли его. Стало страшно, вдруг еще кто-то пострадает? Я говорю на планерке начальнику стройки: «Надо заменить деревянный забор». А был это 1979 год — не было ни сетки рабицы, ни железобетонных заборов. Что делать? Так я ночью поехал с водителем на заправку, купил три канистры бензина, привез туда и забор сжег. На следующий день на планерке заявляю — я же говорил, что надо менять забор. Заменили. Дальше был Чижовский плацдарм, подземные переходы, которые раньше боялись копать, универмаг «Россия». Потом строили драмтеатр, Чернавский мост. А решением бюро горкома мне как первому зампредгорисполкома поручали строить второй этаж Северного моста. И где ты возьмешь фонды на цемент, металл, никого не интересовало. Там рельсы и шпалы железнодорожные, потому что я крепко с железнодорожниками дружил.
— А за что бы поставили пятерку следующим мэрам?
— За дороги бы поставил «отлично»! Это всегда была моя мечта. Сейчас исполнители достигли высокого уровня по верхним слоям — положен качественный асфальт, работает современная качественная техника, но проблема все равно есть — придется нырнуть под землю. У нас в городе нет хорошей ливневой канализации. Та, что есть, нуждается в модернизации. А нет ливневки — нет дорог. Основание дорог где-то осталось с послевоенных времен. Возьмем проспект Революции. Очень здорово, что его задумали реконструировать! Это значит, что обязательно доберутся и до основания дороги, и до ливневки. Основание дороги старое, оно не может выдержать современной нагрузки. Ну и конечно нужно решать с транспортными развязками — тоже вопрос для Воронежа острый.
— Вы когда-нибудь критиковали ваших последователей на мэрском посту?
— Никогда. Это были разные люди, они работали в разное время и при разных условиях. Пусть не всегда все идеально получалось, но раз мэр делал так, как делал, значит, он так видел проблему. И наверное, он старался. Если даже не все у него получилось, это не значит, что мэр плохой. Мы же русские люди интересные, у нас хорошего мэра не бывает в принципе. Да разве только мэры! У нас и Петра Первого уже обругали, и всех президентов. А ведь это очень нелегко — быть лидером.
"Мой вариант — рыбалка самой широкой географии"
— Моральная усталость есть?
— Есть, но есть и моральное удовлетворение, которое компенсирует эту усталость. Да, у меня не было выходных, семью я не видел. И не всегда настроение было хорошим — ну что я мог, если были пустые полки в магазинах? Если приходилось талоны выдавать? Это был не мой уровень компетенции, но все равно я чувствовал себя неуютно. Ведь я же тоже власть, хотя и не могу в данном случае что-то изменить.
— Но сейчас вы пытаетесь наверстать упущенное? Судя по вашему здоровому внешнему виду, сейчас-то удается отдохнуть?
— Сейчас я возвращаю долги своей семье. Жена хоть сейчас меня видит! С детьми ездим вместе по разным памятным местам, путешествуем.
— Турция, олл-инклюзив — это ваш вариант?
— Нет, это точно не мой вариант! Мой вариант — это рыбалка самой широкой географии. На Волге мы с друзьями ловим рыбу. Ездим в Сибирь, ловим семгу, тайменя. Выезжаем в Баренцево море, ловим треску. В любую погоду, даже в шторм. Кок ее тут же жарит. На Кольском полуострове ловим семгу, варим уху, домой привозим по четыре-пять хвостов. Это совсем другая семга, чем та, что мы в магазине видим. Она не выращенная, она вольная. Это совсем другая рыба. На Дальнем Востоке был. В прошлом году рыбачили в Сибири. У охотников считается высшим пилотажем добыть волка, для рыбака высший пилотаж — таймень.
— Я про такую рыбу только слышала, даже не ела никогда.
— Это редкая рыба. Ее мы ловим по принципу «поймал — отпусти». Но попробовать все-таки приходилось, уху ел. Завораживает в первую очередь красота природы, но чтобы ее оценить, нужно очень потрудиться. Например, один наш маршрут такой: нужно ехать сначала в Москву, потом лететь в Красноярск, потом на реку Подкаменная Тунгуска — это тысяча километров вверх по Енисею на север. Затем 12 часов плыть по Енисею на катере на воздушной подушке. Не всякий это выдержит, река мощная, полноводная, нелегко.
— Вот так раскрылся секрет вашей бодрости: не даете себе расслабляться даже на отдыхе. Ну и напоследок, Александр Николаевич, скажите: не жалеете, что не стали главным инженером?
— Нет, теперь не жалею. Со мной люди и сейчас здороваются, встречаю на улице, приветствуют. Когда я работал, бывало, что ругали. Но вы же знаете, что у нас хороших мэров не бывает, претензии к любому найдутся обязательно. А уже потом, со временем, люди оценивают работу человека более объективно, без эмоций. И не один воронежец мне пока еще дурного слова не сказал. Значит, я не так плохо работал.
