Спектакль, которому зрители в конце аплодировали стоя, повествует о великом художнике Марке Шагале, жившем и творившем в XX веке и прошедшем через множество испытаний. Детство в захолустном Витебске, первые уроки рисования, встреча с любовью и музой всей его жизни Беллой, покаяние перед матерью, революция, события Первой мировой войны, эмиграция в Париж, сожжение картин на площади в фашистской Германии, эмиграция в США, превращение в художника мира… Всю историю жизни этого великого человека воронежцы смогли узнать из постановки «Полеты с ангелом».
Несмотря на то, что в пьесе Сагалова около 20 персонажей, исполнителей на сцене было всего пять, и каждый из актеров играл несколько ролей. Сам Сергей Юрский сыграл в спектакле аж 9 персонажей, в том числе самого Шагала. Сказать, что публика, посетившая спектакль, была тронута до слез — ничего не сказать. За потаенные струны души задевала еще и живая музыка — оркестр на протяжении всего спектакля сопровождал актерское действо.
За несколько часов до спектакля Сергей Юрьевич согласился ответить на вопросы воронежских журналистов. Народный артист РСФСР, известный каждому из нас по таким картинам, как «Золотой теленок», «Место встречи изменить нельзя», «Любовь и голуби», редко дает интервью. Но в нашем городе он сделал исключение.
«Шагал — удивительная фигура! Без двух лет он прожил целый век. Он прошел через такие ужасы, как антисемитизм, голод, фашизм, непонимание и неприятие… Он все это пережил на удивление самому себе и стал признанным и внешне благополучным. Почему я говорю «внешне»? Просто пережив все то, что я перечислил, впитав это в себя, благополучным в прямом смысле слова быть не получится», — делился своим восприятием Юрский. Кстати, Сергей Юрьевич открыл нам секрет — скоро он выпустит спектакль о Пикассо, человеке, полностью противоположном Шагалу по характеру.
«Отсутствие халтуры в искусстве — обязанность»
— Когда на афише или в титрах мы видим имя Сергей Юрский, то сразу понимаем, что это — знак качества. Как удалось этого достичь?
— Я думаю, ответ здесь очевиден. Качество, а значит, отсутствие халтуры в искусстве — обязанность. Можно ли без этого обойтись? Нет, нельзя. Как говорил Райкин: «Мы дождемся, когда мы будем не нужны, некого будет критиковать. Все будут поступать так, как должны поступать, все будут честными и обеспеченными». Его призывы обожала вся страна, и я в том числе. Теперь все эти высказывания кажутся очень наивными, все это оказалось идеализмом. Сначала была задача — сделать марксизм реальностью, затем — вернуться обратно в капитализм. А теперь оказалось, что нужно снова выбираться из капитализма с его тупоумной несправедливостью.
— Сергей Юрьевич, у вас сравнительно немного ролей в кино — около 50. Когда и почему вы отказываетесь сниматься даже за большие деньги?
— У актера должна быть абсолютная свобода выбора. Даже совет здесь я не рискнул бы давать. Тем, кто занимается творчеством, можно позавидовать, потому что это свобода. И свобода выбора в том числе. Большие деньги для меня — несущественный вопрос. Когда для человека творческой профессии деньги начинают иметь значение, это плохо. Продаваться за большие деньги так же плохо, как и за малые. Поэтому я предпочитаю вообще не продаваться.
«Адаптация классики обязательно приводит к извращению»
— Сейчас принято ругать молодых режиссеров за то, как они изгаляются над классикой. На ваш взгляд, нужно как-то адаптировать классические тексты для молодого поколения? И какими приемами это делать?
— Это важная и больная для меня тема. Я считаю, что адаптация обязательно приводит к извращению. И сейчас извращение дошло до абсолюта. Это умерщвляет театр, актерскую профессию.
— Скоро на экраны выходит фильм Алексея Красовского «Праздник» — черная комедия о блокаде Ленинграда. На ваш взгляд, можно ли вообще шутить об этом?
— Не знаю, это выбор художника. О чем угодно можно говорить, как угодно, но если нарушаются нормы морали, если это уходит в непристойность, то это говорит уже о мере таланта, мере дозволенности создателя. Вседозволенность и погоня за деньгами — это первоочередные опасности, которые подстерегают художников. И если они «ведутся», то становятся похожими на бандитов.
— Вы много раз выступали как антисталинист, но при этом не раз играли роль Сталина. На это вы сразу согласились?
— Мгновенно. Меня бесконечно интересует большая власть и ее физическое воплощение. Интересно то, что происходит внутри человека… Перед съемками этого фильма я восемь лет играл в спектакле «Ужин у товарища Сталина», поставленном по пьесе Иона Друцэ. Поэтому Сталин жил со мной до тех пор, пока я не стал намного его старше. Именно по возрастной причине я перестал играть в том спектакле. Теперь вот играю Шагала, который пока еще намного старше меня.
— А что в образе Сталина вам было интересно как художнику?
— Все. Но самое главное — процесс интеллектуального, духовного, психологического разложения. Все это при большой власти происходит обязательно. Насколько это опасно для окружающих — мы видим в реальности, а вот как до этого доходят, как все начинается — это меня всегда очень интересовало. А еще меня интересовало — как же он встретится со смертью… Кстати, фильм был снят в натуральной обстановке — на даче Сталина. Это закрытая громадная территория, с которой его почти не выпускали. Все это, конечно же, сказывалось на его ощущениях. Мой герой так и говорит в фильме: «Я тоже в тюрьме!»
— Как вы готовились к роли?
— Я 18 лет своей жизни прожил при Сталине и был уже взрослым человеком, когда он умер. Я уже был студентом. Юристом. И понимал все противоречия. Его внутренние изменения отражались на нашей жизни мгновенно. В большей части, в чудовищную сторону.
— Вы неравнодушный человек — различные акции протеста поддерживаете, открытые письма подписываете. Как при вашей занятости у вас и на это находится время?
— Я не нахожу время, я занимаюсь театральной работой. Но я живу в этом мире, и когда что-то случается — а что-нибудь у нас случается каждый день, — я говорю об этом. От публичности и различных должностей я отказался, хотя мне предлагали. Занимаюсь только художественной деятельностью, но если спрашивают — я отвечаю.
— А на акции протеста против пенсионной реформы ходили?
— Нет, у меня ноги плохо ходят. И акций, наверное, для меня не будет больше. Но даже если бы с ногами было все в порядке, я не уверен, что стал поддерживать эти пикеты. Проблема очень двойственная. Старость действительно начинает давить на молодость количеством — это мировая проблема, и никуда от этого не денешься. Тут надо с другой стороны заходить. По сравнению с другими странами пенсия в России настолько мизерная, что надо говорить о том, что нынешние и последующие пенсионеры, как недополучали за труд, так и недополучают. За свою законченную работу, за старость. Государство стало так активно жаловаться на свою бедность, что я прямо не знаю, чем помочь этой стране.
— Вы пенсионер. Ощущаете ли вы, что государство о вас заботится?
— Нет. Хотя жаловаться не хочу. Я оттрудился полностью по закону — 63-й год пошел на сцене. Конкретно мне не на что жаловаться. А то, что я вижу вокруг — очень возмущает.
— Сергей Юрьевич, вы можете себе представить тот момент, когда сами себе скажете: «Все, ухожу со сцены!»
— Конечно! И этот момент обязательно настанет. Я не считаю, что актер должен умереть на сцене. Обязанность актера — вовремя уйти. Тут главное, не пропустить этот момент. Этот вопрос меня очень тревожит и напрягает, я постоянно об этом думаю…
