— Когда вы прослушивали свои ранние композиции, что чувствовали? Ведь между вами тем и сегодняшним — большая разница.
— Вы правы — разница огромная. Но эта разница иного толка. Тот юношеский романтизм в текстах, написанных в 20 с небольшим лет, он остался. То есть, содержание моей натуры, в общем-то, не изменилось. Оно и тогда было каким-то романтически возвышенным, с надеждой на человечество в целом и человека в отдельности, и сейчас такое. Просто сейчас это уже воспринимается и транслируется с точки зрения жизненного опыта и большего понимания сути человека, его природы. А что касается эмоций, мне очень радостно было петь старые песни. Я давно это задумал. В этом есть некий посыл от меня прежнего ко мне сегодняшнему. Это очень любопытный экспириенс, получилась эдакая психологическая практика. Когда ты возвращаешься в прошлое, окунаешься в то пространство юности, когда ты только делал первые шаги, не понимая, для чего это все, получается камертон своего рода. Дети же не врут. И в юности все твои эмоции очень острые, настоящие, неподдельные... К ним полезно возвращаться. Мне это помогает сейчас лучше осознать свой сегодняшний стержень.
— Вадим, в этом году у вас вышло несколько синглов. На ваш взгляд, вы развиваетесь в том же направлении или в новом?
— Со стороны виднее! Я не задумываюсь об этом, не провожу анализ того, что сочиняется. Но поскольку я еще и продюсер, то понимаю, что мое новое творчество — некое продолжение жанровости. С точки зрения музыкального жанра, это симбиоз традиционного рока с электроникой, по стилю это отголоски смеси инди и прогрессивного рока — моего любимого, из 80-х годов!
В текстах, в принципе, та же метафизика. Хотя если сравнивать творчество с периодом «Агаты Кристи», то раньше песни были более абстрактными — монолог велся от третьего лица, каких-то неестественных фантазийных персонажей. А с возрастом уже хочется больше личностных посылов — хочется транслировать себя самого, свое мировоззрение... В этом, кстати, основная причина моего с братом распада. У нас с ним слишком разное мировоззрение, поэтому в рамках одного коллектива нам стало тесно.
«Поколение новых рок-музкантов еще только учится разговаривать»
— А что публика принимает лучше — так называемые «черновики», которые группа ранее не исполняла, «золотые хиты» «Агаты Кристи» или новые песни?
— У нас уже выросло несколько поколений поклонников, которые, конечно, принимают лучше новые композиции. Впрочем, «Агата Кристи» как была всегда объектом споров и очень жарких дискуссий между фанатами, так это и продолжается. Сейчас с нами и те поклонники, которые остались с периода «Агаты Кристи», и новые. И все они нам очень благодарны. Я их тоже благодарю за соучастие в творчестве. Я чувствую от них очень большую поддержку в моем арт-перфомансе превращения «Вадима Самойлова из «Агаты Кристи» в самостоятельную единицу. Они все принимают, анализируют... Редко когда встретишь комментарий: «Фу, да зачем?» Они пытаются докопаться до сути, «покопаться» в тексте — в этом есть и некий обучающий процесс. Вот такая педагогическая история… Я ведь вообще с молодежью много работаю, много времени провожу… Как-то меня это греет.
— Вы занимаетесь организацией фестивалей, рецензируете «молодую музыку»... Скажите, много ли сейчас среди молодежи по-настоящему талантливых людей, самородков? Кого могли бы отметить?
— Мне нравится многое, но по чуть-чуть. Как продюсер, конечно, могу сказать, что таких, как Земфира, «Мумий Тролль», «Би-2» и «Агата Кристи», пока не появилось. И, возможно, в ближайшие лет 5 не появится. Тут есть и субъективные, и объективные факторы. Объективный заключается в том, что поколение, которое идет за нами, еще учится разговаривать. У них есть таланты, но они еще не сформулировали сами для себя жизненную позицию, которую нужно транслировать. Им просто нужно чуть-чуть подрасти. Второй объективный фактор связан с тем, что у нас сейчас практически нет места для новой рок-музыки. «Наше радио» транслирует музыку в контексте старого русского рока. Даже в проекте «Наши 2:0» идут в фарватере «Чиж», «Чайф» и иже с ними. А новая музыка развивается чуть по-другому: она более широкая, эклектичная, намешанная… И не рок, и не поп, а что-то между. Но это все вопрос времени.
— А талантливые рэп-исполнители у нас есть?
— Я так сильно не погружался туда. Знаю только, что сейчас Баста очень хорошо собирает залы. Я смотрел его Unplugged на НТВ и, честно говоря, не совсем понял. Для меня не сложилось такого цельного, внятного образа. Но я считаю, рэп-культура у нас прижилась. В машинах у многих звучит эта музыка. Недавно мне Захар Прилепин подкинул очень прикольного рэп-исполнителя из Тольятти — Честера Небро. Он поет про свою настоящую жизнь, и вот такому рэпу я верю. А мне нравится все, чему я верю. Это может быть сделано с музыкальной точки зрения хорошо, плохо или никак, но эта музыка в любом случае не поддельная. Например, «Ласковый май» того периода я считаю замечательной историей, потому что это был честный, искренний проект. Когда проект выдуманный, выстроенный, это меня всегда тормозит.
— Что, на ваш взгляд, важнее в роке — текст или мелодия?
— Думаю, в искусстве форма и содержание должны быть в абсолютном балансе.
«Дружба на века куется с юности»
— Михаил Козырев (журналист, продюсер, музыкальный критик. — Прим. авт.) недавно сказал, что ему стыдно за ваши песни...
— А мне стыдно за него. Он даже представить не может, что такие тексты могут рождаться искренне. Ну, это его проблемы. Я вообще считаю, что не музыкальным критикам учить рок-музыкантов, как жить. Тем более их всего двое осталось — Козырев и Троицкий. Я музыкант и живу так, как хочу. Пусть они объясняют себе, как лучше жить музыкальному критику.
— У вас очень сплоченный музыкальный коллектив. Вы не раз говорили, что такой крепкой мужской дружбе обязаны стройотрядам — именно они вас и сплотили. Сейчас это движение кануло в Лету. Чем, на ваш взгляд, можно сейчас сплотить молодежь, чтобы дружба была на века?
— Все это куется в юности: в институтах, небольших коллективах, где все на виду и где у каждого есть зона ответственности перед коллективом. Любые такие сообщества, работающие на один результат, будут способствовать сближению молодежи. Без командного подхода ничего не получится. Заметьте, во всех успешных бизнес-структурах тоже работает командный подход. Просто это сейчас немножко трансформировалось. Да и мои представления об этом тоже немножко идеалистичны, потому что у меня был хороший пример. Мы были абсолютными бессребрениками, говорили друг другу только правду в глаза. Сейчас же допустимы подковерные интриги, и меня это очень смущает в сегодняшнем мире. Это не моя история. Стало обыденным подставить конкурента, настучать — я эти вещи не понимаю и не принимаю. А что касается моего коллектива, то действительно, дружба у нас на века.
