Смертельный удар ножом парень получил прямо под объективами видеокамер, и это очень помогло в установлении личности преступника. Поначалу никто не сомневался: запись на видеопленке – убийственная улика, против которой не выстоит ни одна увертка нападавшего, ни одна адвокатская хитрость. В реальности же все оказалось совсем не так.
Ранимая душа
Мужчину, которого запечатлела видеокамера, искали недолго, к тому времени было известно, кто он, в распоряжении следователей имелся его паспорт. Нашли Эдуарда Ельшина на даче у его приятелей. Его действия говорили сами за себя, и искать в них глубинный смысл нужды не было. Все просто: человек совершил убийство, испугался и скрылся. Потом уже защита в коренастом, коротко стриженном Ельшине разглядит тонкую, рефлексирующую натуру. И предъявит свою версию, по которой Ельшин не собирался никого убивать, просто помахал ножом, который всегда носил с собой, как строитель(?). Дальше версия защиты становится еще фантастичнее: вроде бы Ельшин и не думал, что убил человека. Ну, подумаешь, ударил разок-другой. Разве от этого умирают? И на даче он оказался не потому, что скрывался, а просто, чтобы побыть в покое, наедине со своими мыслями и чувствами. Одним словом, его ранимая душа нуждалась в тишине.
Казалось бы, скормить такую откровенную фигню правосудию будет непросто. Однако защитнику Эдуарда Ельшина Максиму Баеву это удалось. И суд избрал для обвиняемого удивительную по мягкости меру пресечения: домашний арест. Реакция в обществе была бурной: воронежцы, следившие за развитием событий, друзья и знакомые убитого выходили на пикеты и митинги, предчувствуя, что дело могут спустить на тормозах. Защита решила воспользоваться и этим обстоятельством – на первом заседании Максим Баев попытался закрыть процесс, ходатайствуя об удалении из зала журналистов и публики. Якобы Ельшин получает множество угроз, и защита беспокоится о его безопасности. Но скажите на милость, чем могут угрожать журналисты обвиняемому в охраняемом зале заседаний? Впрочем, этот фокус не прошел, и Максим Баев заявил еще более обескураживающее ходатайство: он просил признать постановление о возбуждении уголовного дела незаконным и прекратить его. Мол, основания были ненадлежащими.
Адвокат потерпевших и обвинение попросили время на ознакомление с ходатайством, и суд перенесли на 21 октября. Представим себе на минуту, что он прислушается к доводам защиты и отменит постановление о возбуждении уголовного дела. Что это будет значить? Что труп есть, а уголовного дела нет?
Адвокатский кодекс
Понятно, что адвокаты делают свою работу и пытаются делать ее хорошо. Обвиняемый имеет право на защиту, с этим никто не спорит. Эдуард Ельшин и его защитники могли бы представить суду скрытые мотивы того рокового поступка, изначальное отсутствие злого намерения, раскаяние наконец… Но нельзя оспорить очевидное. Если на видеопленке отчетливо видно, как один человек бьет другого и тот другой падает замертво, то объяснение может быть только одно – произошло убийство. Умышленное или неумышленное, хладнокровное или спонтанное – это уже вопрос квалификации. Но нельзя по прошествии времени сделать вид, что ничего не было. Что дело надо закрыть, преступника выпустить на свободу и забыть обо всем раз и навсегда.
Многочисленные наблюдатели отдают должное защитнику Эдуарда Ельшина Максиму Олеговичу Баеву. Невольно восхищаясь его ловкостью, называют его лучшим воронежским адвокатом, вспоминают различных его вип-клиентов. Фамилия Баев действительно не случайная в юридических кругах и, слыша эту фамилию, я вспоминаю одну очень давнюю историю. Когда- то я получила письмо из следственного изолятора. Писал мне подозреваемый в деле о краже. Неудалый мужичок с несложившейся судьбой, без семьи, выпивоха, перекати-поле. У него уже была какая-то незначительная судимость, и его снова обвиняли в краже, совершенной в поезде. Я встретилась с автором письма в изоляторе, выслушала его и поверила ему. Он рассказал мне о том, как выпил в поезде со своим попутчиком и просто заснул. А потом его обвинили в краже кошелька.
Теперь уже трудно вспомнить, почему я ему поверила. Но тогда мне казалось, что этот человек, несмотря на всю его нескладную и глупую судьбу, не врет. Но как ему помочь, вот в чем вопрос? И тогда я позвонила Олегу Яковлевичу Баеву, профессору, уважаемому адвокату, блестящему юристу. Только общаться с ним – уже была большая честь. Он выслушал обстоятельства дела и согласился помочь. И Олег Яковлевич, не считаясь с личным временем, взялся защищать непутевого сидельца. Без всяких там гонораров. Просто потому что счел, что справедливость важнее всего. А кроме него, выступить на ее стороне тогда было просто некому.
В моде ли у нынешних востребованных адвокатов подобные поступки? Совершают ли они в своей практике нечто подобное? Сомневаюсь. Сегодня все иначе. И когда адвокатская контора Баева указывается как место работы обвиняемого в сутенерстве Алексея Климова, понимаешь, что что-то сильно изменилось в этих кругах за последние годы.
Адвокат, бесспорно, благородная профессия. И находить изъяны в следственной работе – это тоже дело адвоката. На то и щука, чтобы карась не дремал. Но конечная цель этой работы не должна противоречить установлению истины. И не должна идти вразрез с главной целью правосудия – торжеством справедливости. Мало хорошо знать уголовный кодекс. Надо еще моральный кодекс иметь. Свой собственный.
