Еще недавно онкологическая служба Воронежской области находилась в самом печальном состоянии, а посещение диспансера только усиливало ужас людей перед страшной болезнью - теснота и безумные очереди, убогое состояние помещений заметно усугубляли депрессивный дух учреждения.
В последние несколько лет ситуация стала меняться в лучшую сторону.
Какие возможности лечения онкологии в Воронеже есть сегодня? Есть ли очереди на лекарства? Что делать с отношением врачей к больным? И в целом - как будет развиваться онкологическая служба в регионе? Об этом мы поговорили с председателем комитета Воронежской областной Думы по охране здоровья, главврачом областного онкологического диспансера и главным онкологом области Иваном Мошуровым.
- Иван Петрович, почему сегодня растет число заболевших раком?
- Главное, что у нас растет число выявленных заболевших – это важно! Потому что ранняя диагностика – это на 90% успешное лечение. Сегодня рак лечится, возможно полное выздоровление и сохранение качества жизни пациента, но надо вовремя прийти к врачу.
Три года назад онкозаболевших у нас регистрировалось чуть больше 8 тыс. человек в год, сейчас это число превышает 10 тыс. Это хороший врачебный показатель для нашей службы, потому что смертность от рака при этом снижается. Это значит, что мы обнаруживаем недуг на более ранних стадиях и излечиваем его. Увеличилась пятилетняя выживаемость (52% – по России, 56% – по Воронежской области), а одногодичная летальность снижается.
В целом же, рост онкологических заболеваний - общемировая тенденция. Они занимают второе место среди причин смертности населения в России и Европе в целом. А в 24-х странах, где научились предупреждать и лечить сердечнососудистые заболевания, рак выходит на первое место.
- Всемирная организация здравоохранения прогнозирует, что к 2030 году 70 % людей будет умирать от рака. Готова ли онкологическая служба Воронежской области встать на передовую медицины? Какие возможности для лечения онкологии на сегодняшний день есть в Воронеже?
- Сегодня у нас в регионе применяются все основные методы лечения. И это уже не та плачевная ситуация, которая была в сфере онкопомощи в Воронеже несколько лет назад. За два года онкослужба в два раза увеличила количество хирургических операций, в частности, за счет расширения малоинвазивных вмешательств и появления современных технологий и расходных материалов. Очередь на операции составляет сегодня от двух до трех недель – для плановой хирургии это приемлемо.
По лучевой терапии наша онкослужба вошла в семерку лучших в России. Все разновидности этого лечения, которые применяются в европейских клиниках, на сегодня представлены и в Воронеже.
Все пациенты, кому показана химиотерапия – это более 10 тыс. пациентов в год – получают ее.
- То есть, очереди на бесплатное лечение онкологии нет?
- Нет. Потому что мы увеличили количество коек дневного стационара и перевели его в поликлинику № 11, улучшив условия пребывания пациентов. На сегодняшний день у нас в области явная нехватка онкологических коек, и в связи с этим мы развиваем стационарозамещающие технологии, увеличив дневной стационар по химиотерапии и лучевой терапии на 8 коек.
В регионе с 2013 года развивается государственно-частное партнерство. Пациенты по квоте бесплатно получают ряд услуг (это обследование ПЭТ-КТ и лечение «Кибер-Ножом»), которые область закупает у коммерческого онкологического центра за счет средств ОМС и бюджета. 1620 услуг ПЭТ-КТ и 50 услуг «Кибер-Ножа». И для этого уже не надо ехать в НИИ в Москву или Европу. Для государственного учреждения это дешевле, чем содержать такое дорогостоящее оборудование.
- Онкология страшна еще и потому, что лечение очень дорогостоящее. Вроде бы есть лекарства, есть методы, но стоят они таких денег, каких у большинства людей просто нет. Как сейчас обстоят дела с обеспечением лекарствами онкологических больных?
- Оно осуществляется через Фонд ОМС (обязательного медицинского страхования). Мы сегодня применяем таргетные препараты (target – цель, мишень) – они имеют целенаправленное действие на клетки, участвующие в развитии опухоли. Это очень дорогие лекарства. Например, препарат с действующим веществом трастузумаб – для лечения рака молочной железы, одно его введение стоит десятки тысяч рублей. Еще несколько лет назад женщинам не говорили о том, что есть такие современные таргетные препараты – просто замалчивали этот факт, потому что на их приобретение не было средств. Сегодня этот препарат наши больные получают бесплатно. Лечение им одного человека обходится в 1 млн. рублей в год. У нас его получают 85 женщин, есть небольшая очередь – в пределах 25 человек.
Рутинными препаратами служба обеспечена полностью. И это в какой-то мере успех по сравнению с тем, что было в начале 2000-х. На фоне других регионов мы выделяемся в лучшую сторону. Не буду лукавить, это не 100 % обеспечение таргетными препаратами. Но ни одна страна в мире на сегодня не может полностью финансировать лечение онкобольных. Онкология – самое дорогостоящее направление медицины. На фармацевтическом рынке ежегодно появляются все новые и новые препараты. Я приводил в пример препарат для лечения рака молочной железы, но уже зарегистрирован более новый, он в разы дороже. Стоимость одного месяца лечения им составит примерно 550 тыс. руб., и если учитывать, что длительность терапии около 10 месяцев, то цена лечения одной пациентки приближается к 5 млн. руб. в год.
- Такую помощь больным придется оплатить самостоятельно?
- Как правило, сейчас есть альтернативные методы лечения, но всегда будет процент людей, которым необходимы более современные препараты. Вот эти дорогостоящие препараты, средства на которые не выделяет фонд ОМС, придется оплатить самостоятельно. Либо это нестандартные случаи развития болезни и соответствующие методы лечения – там государство не может гарантировать бесплатную помощь в полной мере.
- Сколько пациентов ежегодно проходят лечение?
- В 2014 году пролечено более 10 тысяч пациентов в стационаре, около 8,5 тыс. в дневном стационаре, более 160-170 тыс. обращаются в поликлинику онкодиспансера.
25% зарегистрированных за год больных выявлены, что называется, активно. Когда не сам пациент обращается к онкологу, а врачи отправляют его на обследование. Я считаю, что это достигнуто благодаря скрининговым программам, профосмотрам и диспансеризации населения. Этот показатель надо довести хотя бы до 40-50%. Почему это так важно? Потому что ранняя диагностика – это большие шансы на выздоровление.
Бывает, приходит больной, плачет, говорит – спасите. А спасать уже нечего… Разновидностей рака очень много, только рака желудка восемь видов, и каждый по-разному протекает. Поэтому на сегодняшний день мы делаем упор на выявляемость заболеваний на ранних стадиях процесса.
- В вашей сфере много жалоб на отношение врачей к больным…
- Можно оправдывать это эмоциональным выгоранием – слишком часто нашим врачам приходится сталкиваться с тяжелыми больными, с болью и колоссальным отчаянием людей. Но я считаю, все зависит от человека. К сожалению, как в любое профессии есть люди с «большим сердцем», а есть - увы… Моральные принципы в медицине идут наравне с профессиональными. Стараемся бороться с этим - как главврач я рассматриваю все случаи недобросовестного отношения к работе, неадекватного отношения к пациентам, все жалобы. Если вы сталкиваетесь с таким – прошу сообщать мне.
- Как выстроена система онкопомощи в регионе?
- Мы перешли к трехуровневой системе. Первичное звено – райбольницы, участковые врачи-терапевты и специалисты. Именно они должны в первую очередь проявить онконастороженность. Второй уровень – межрайонные кабинеты, куда терапевт при малейших подозрениях должен отправить пациента или больной может обратиться сам. И, наконец, третий уровень – специализированная помощь в онкодиспансере.
- Что делается для ранней выявляемости рака?
- В первую очередь, обучаем врачей первичного звена – участковых терапевтов районных больниц и поликлиник, это более 200 человек в год на кафедре онкологии в медуниверситете. Чтобы они не пропустили начальные признаки онкозаболеваний. Ведь именно эти люди, а не онкологи, первыми сталкиваются с больными. Это та армия врачей, фельдшеров, медсестер, которые находятся в непосредственной близости к населению, они выявляют пациентов – с ними и надо работать. Мы, онкологи, в целом, на раннюю выявляемость не повлияем, нас чуть более 200 человек в области и мы уже имеем дело с развившейся болезнью.
Во-вторых, сейчас мы стараемся обеспечить все районы врачами-онкологами, открываем межрайонные онкокабинеты в крупных районах, где есть хорошая диагностическая база. Такие кабинеты уже открыты в восьми районах, их оснастили кадрами, оборудованием. Жители близлежащих районов могут получить консультацию и пройти первичное обследование там, а не ехать к нам. Помимо удобства для пациентов, мы тем самым разгрузили нашу поликлинику.
- Есть данные, сколько человек направлены к вам из таких кабинетов?
- За 2015 год из 289 человек, обратившихся к онкологу в межрайонный кабинет, к нам на обследование были направлены 77 пациентов. То есть почти 300 человек, во-первых, не толпились в очередях, во-вторых, получили помощь раньше, чем могли бы. Ведь кто-то из них вовсе не поехал бы в Воронеж – у нас очень терпеливые люди, тем более на селе. Приехали бы тогда, когда помочь уже невозможно.
…В-третьих, это скрининг. В области реализуются четыре программы ранней выявляемости онкозаболеваний: маммологический скрининг, цитологический (к примеру, в Голландии обследовали 100% женщин и в результате на 80% снизили смертность и летальность от рака шейки матки), флюорографический скрининг – для выявления рака легкого, анкетный скрининг (опросник по 17-ти локализациям опухоли).
На это же направлены диспансеризация и профосмотры. Государством выделены достаточно большие деньги на эти направления – важно, чтобы и врачи, и сами пациенты проходили осмотры серьезно, а не для галочки. Хотя, к сожалению, часто это делается формально.
- Сможет ли онкослужба удовлетворить потребности в лечении и медобеспечении пациентов до того, как будет построен новый онкоцентр?
- Мы разбили развитие онкослужбы на три этапа. Первый уже выполнен – построены два новых каньона, отремонтированы четыре корпуса с полной заменой мебели и оснащением современной аппаратурой. Установлены два линейных ускорителя, новые гамма-аппараты, компьютерный томограф, ангиограф, цифровая рентгеновская установка. Мы открыли два новых отделения – отделение рентгенэндоваскулярных вмешательств, брахитерапии (контактной лучевой терапии). Расширили регистратуру за счет перевода дневного стационара химиотерапии в поликлинику № 11 и установили камеры видеонаблюдения. В режиме онлайн можно оценить состояние очереди, например, в регистратуре. Все это было сделано с 2012 по 2014 годы.
Сейчас мы перешли ко второму этапу. Идет подготовка к установке нового модуля магнитно-резонансного томографа (его стоимость вместе с дополнительными опциями составила на торгах 142 млн. рублей – средства выделены из облбюджета). Это современный томограф с функцией немедленной диагностики опухоли, он будет включен в цепочку всего лечебно-диагностического процесса – тут же будет проводиться оконтуривание опухоли, расчет лучевой нагрузки и облучение. Такого модуля, совмещенного с линейными ускорителями, в России еще нет.
До конца 2016 года мы должны провести капремонт Дома Вигеля – это памятник историко-культурного наследия, жителям города он известен больше как роддом № 4. После капремонта здания мы планируем перевести туда поликлинику – это решит проблему нехватки площадей для приема. На сегодня она стоит очень остро. Помещение нашей полклиники рассчитано на 380 посещений в день, а приходит 700 человек. Отремонтированный корпус позволит увеличить количество кабинетов и расширить прием врачей – довести его как раз до 700 человек в день. Деньги на проектные работы заложены, к концу года должны приступить к капремонту, к концу следующего года уже закончить.
На третьем этапе – с 2016 по 2018 годы – мы наметили строительство современного хирургического корпуса с операционными с ламинарными потоками и шлюзовыми системами. Строительство планируется на территории онкодиспансера на ул. Каляева. Сейчас вся хирургия находится в приспособленных корпусах.
Наконец, «вершиной» модернизации онкослужбы должно стать строительство нового современного межрегионального онкоцентра в Воронеже. Мы разработали медико-техническое задание – в нем отражены все современные методы лечения больных с онкологическим профилем. Документ защитили в онкологическом институте им. П.А.Герцена и в онкологическом научном центре им. Н.Н.Блохина – все одобрили МТЗ. Главный онколог России Михаил Давыдов дал нам положительное заключение.
Когда приступали к разработке задания, никто не предполагал, что через год нас ждут такие экономические потрясения. Со скачком курса валют поднялась и стоимость онкоцентра - с 8 до 13 млрд. рублей, потому что оборудование в основном импортное. Найти такие деньги в региональном бюджете, не обеднив другие социально значимые направления, невозможно. А на федеральном уровне закрыты все программы, по которым мы получали средства на медицинское оснащение и модернизацию. Так что именно сейчас говорить о новых проектах сложно. Но при стабилизации экономической ситуации мы вернемся к этой теме.
- Все чаще становится известно о случаях самоубийства онкобольных, которые устали бороться с болью. Как в Воронеже обстоят дела с обезболиванием и паллиативной помощью?
- Целая группа онкобольных, так называемой четвертой клинической группы, – неоперабельные больные. Для них необходимо, во-первых, обезболивание как таковое, во-вторых, создание достойных условий: чтобы отведенное им время больные провели спокойно – без боли, без моральных и физических страданий.
В Воронеже сейчас начинают открываться кабинеты паллиативной помощи. В области развернуто 20 паллиативных коек и в г. Воронеже - 29. Есть хоспис в поселке Стрелица. Мы планируем создавать патронаж таких больных на дому – бригады противоболевой помощи по Воронежу и в крупных районах. Это серьезная работа, которую мы сейчас начали с областным департаментом здравоохранения.
К счастью, сейчас по федеральному закону выписку рецептов на обезболивающие препараты продлили с 5 до 15 суток. Больше не надо сдавать врачу использованные ампулы и дюрагезики (специальные обезболивающие пластыри – ред.). Выписывать их может по-прежнему участковый терапевт – все лекарства бесплатны, очереди на них нет. Бывают, к сожалению, случаи, когда участковые врачи в райполиклиниках отказываются выписать рецепт, приходится звонить в поликлиники и объяснять. Они не имеют такого права – оставить онкологического больного без обезболивания.
- Чтобы вы изменили в системе помощи онкобольным, чтобы иметь возможность помочь большему числу пациентов?
- Опять же - больший упор надо сделать на раннюю выявляемость заболеваний, общероссийские скрининговые, диагностические программы – на это не нужно жалеть денег, потому что мы гораздо больше тратим на лечение запущенных случаев, чем могли бы. И второй момент - подошло время серьезно задуматься над оказанием помощи неоперабельным больным. Уважающее себя общество не должно забывать о людях, которые попали в тяжелейшие условия. Нельзя, чтобы человек оставался один на один с болью. Нельзя показать больному, что он безнадежный или погибающий. Перед онкологией мы все равны. Она не щадит ни бедных ни богатых, ни молодых ни старых.
- Какие возможности дает вам депутатская деятельность?
- Во-первых, моя цель - вывести на передовые позиции онкологическую службу нашей области. И мне, и губернатору Алексею Гордееву очень хотелось бы, чтобы в Воронежской области, наконец, появился новый онкологический центр. Во-вторых, наконец, мы задумались о профилактике заболеваний. Как практикующий врач я знаю, что образ жизни – один из определяющих факторов здоровья и качества этой самой жизни для человека. И мое глубокое убеждение - государство должно создавать для этого условия. Поэтому одна из моих недавних депутатских инициатив, этой весной, была о том, чтобы на федеральном уровне обязать работодателей включать в рабочий день время на оздоровительные занятия физкультурой. Если работник не хочет, заставлять его никто не будет, но возможность для этого мы создать должны. Чтобы работодатели задумались о здоровье своих подчиненных. Как думаете, кто был против этой инициативы? Крупный бизнес, который привык выжимать соки из людей. Но мы думаем о будущем - о здоровье нации и каждого человека.
