Киновед-психолог Анна Журба представляет вниманию читателей МК рецензии и отзывы актуальных фильмов и сериалов, которые доступны для отечественного зрителя.
2026 год. В ледяных лабиринтах Соловецкого монастыря ученые-микробиологи, доктор Гейгер (Константин Хабенский) и его жена Анастасия (Дарья Кукарских), совершают открытие, достойное пера Дэна Брауна: они находят тринадцать тел, замороженных в сталинскую эпоху. Единственный, кто пережил вековую спячку — Иннокентий Платонов (Александр Горбатов). Его пробуждение запускает стандартный для голливудского блокбастера сюжет: амбициозный меценат (Евгений Стычкин) жаждет раскрыть секрет криоконсервации, ученый-неудачник ревнует жену к ожившей легенде, а та, в свою очередь, видит в госте из прошлого романтический идеал.
Именно так кинематографисты решили проблему экранизации интеллектуального бестселлера Евгения Водолазкина, считает киновед-психолог Анна Журба. Роман «Авиатор», выстроенный как тонкая, фрагментарная мозаика памяти, где история целого века пропущена через призму личных, почти незначительных воспоминаний, на экране решили заменить на банальный любовный треугольник. Меланхоличные саморефлексии героя о запахах, звуках и утраченном времени сменяются мелодраматическими страстями и зрелищной, но пустой историей о строительстве самолета.
Создателям, видимо, показалось, что зрителю не по силам воспринять кино о покаянии и призрачности памяти. Вместо этого ему предлагают масштабную, но безликую картину, где поднимаемые темы — от биохакинга до личного бессмертия — лишь декорации. Даже перенос действия в ближайшее будущеe не добавляет фильму глубины. Санкт-Петербург 2026 года предстает стерильным, безжизненным пространством, населенным статистами на вечеринках богача. Контраст эпох, ради которого, вероятно, и затевался перенос, не работает: прошлое, несмотря на все цензурные купюры, касающиеся ужасов Соловков, получается живее и органичнее глянцевой современности.
Актерские работы тонут в этой невнятной концепции. Горбатов старается придать Платонову глубину, Хабенский отбывает номер уставшего мужа, а Кукарских и Стычкин существуют в рамках плохо прописанных типажей. Музыкальное сопровождение Максима Фадеева лишь усугубляет диссонанс, накладывая на ключевые сцены неуместный пафос или сентиментальность.
В итоге «Авиатор» Кончаловского — это громоздкая, дорогая конструкция, в которой от первоисточника остались лишь имена и общая канва. Это кино, которое боится быть сложным и в итоге не становится ни умным зрелищем, ни искренней мелодрамой. Самая большая ирония заключается в том, что единственное место, где хочется задержаться вместе с героем, — это его прошлое. Потому что настоящее, созданное создателями фильма, оказалось на удивление скучным и бездушным.