Республика Коми – одна из загадок нашей страны: жители края почти привыкли к вопросам «А к вам загранпаспорт нужен?» и ассоциациям «Воркута, ГУЛАГ». На такие стереотипы тут не то чтобы обижаются – хотят развеять. Потому что своей республикой очень гордятся и знают, как много она может предложить гостю. В таком качестве здесь и побывали журналисты из нескольких регионов страны.
Ближе к легенде
Вот на что представитель народа коми действительно может обидеться, так это не на вопрос «Это у вас там медведи по улицам ходят» или «У вас же там лагеря были?», а на попытку просклонять само это слово – «коми». «А вы коми?», «Вы говорите по коми?», «А в чем особенности коми кухни?», - так надо спрашивать, и это поначалу кажется немного странным (опять они, эти лингвистические изыски!). Коми - финно-угорский народ. Его ближайшие родственники – это мордва, удмурты, марийцы, венгры, финны. С русскими коми связывает не кровное и языковое родство, а давняя история. Именно при помощи коми Россия нашла воркутинский уголь и осваивала Сибирь. Именно коми, прирожденные лыжники и проводники по суровым северным лесам, учили русских стоять на этих самых лыжах и пробираться по этим самым суровым лесам. Даже русская столица, по одной из основных версий, носит название на коми: «Москва» с этого языка переводится как «коровья река, вода».
Мало кто за пределами республики знает, что Коми считается родиной лыж. В отделе этнографии национального музея республики хранится фрагмент лыжи, украшенной скульптурным изображением головы лося. Датируется он шестым тысячелетием до нашей эры. Сегодня в мире мало деревянных предметов, которым исполнилось семь-восемь тысяч лет. Лыжа из Коми – одна из них. До этой находки самой древней лыжей считалась то ли финская, то ли норвежская. Коми это первенство перехватили. В народе существует легенда об охотнике Йиркапе, который сделал из собственного дерева «с душой» волшебную лыжу, способную унести его до самых уральских гор. Говорят, хлеб в печи не успевал допечься, а Йиркап с добычей уже возвращался домой. По этой легенде, он жил как раз в той местности, где была найдена та самая лыжа, что сейчас хранится в национальном музее.
Легенда или нет, но ходить на лыжах в республике умеет, кажется, каждый.
А потому и соревнования по лыжному спорту – одно из главных событий года. Они носят несколько забавное название – Лямпиада. А оно, в свою очередь, происходит от слова «лямпы» - местный вид охотничьих лыж. Все четыре дня пребывания в Коми мы пытались разобраться в обилии видов лыж и их названиях: лямпы, лызи, лыжи.
Этнографы говорят: лызи – это те, что с мехом, лямпы – «голые». Сами охотники лямпами называют широкие лыжи, иногда обклеенные оленьим мехом, камусом (а в старину его к древесине приклеивали оленьей же кровью). В придачу к лыжам идет деревянная палка-посох - койбедь. Но вовсе не для того, чтобы отталкиваться при ходьбе. С одной стороны палки находится лопатка, причем изогнутая: ее используют, чтобы ставить ловушки, разгребать снег, закидывать шалаши снегом. С другой стороны – маленькая пика и для пробивания льда, и для добивания зверя. Койбедь использовалась и для упора при стрельбе из ружья. Ну а мех на лямпах помогал, во-первых, не соскальзывать при подъеме вверх, во-вторых, не давал прилипать к мокрому снегу, если тот начинал таять. В общем, этакое суперинновационное устройство с многотысячелетней историей. «В традиционных культурах все выверено максимально и столетиями. Придумать что-то лучше довольно трудно», - считает этнограф, кандидат филологических наук Олег Уляшов.
«Я в таком чуме родился»
Лямпиада проходит в селе Большелуг в часе езды от Сыктывкара, столицы республики. В нем проживает около тысячи человек, а в день соревнований приезжают в два раза больше. С 2018 года забеги на лямпах и лызях включили в состав национальных видов спорта, а значит, по ним можно получать спортивные звания. Это, как считают организаторы, увеличит число желающих. Хотя недостатка в таковых тут и без того не испытывают. В 2018 году в Лямпиаде приняли участие более 700 человек. Самой младшей нет еще и трех лет, старшие – уже глубоко пенсионеры.
Большинство из них приезжают на Лямпиаду вовсе не за призами и званиями кандидатов в мастера спорта. Главная цель тут - показать «я помню о своих корнях». Потому многие приходят в национальных костюмах, расписывают лыжи в национальный орнамент. Так лыжные соревнования превращаются в настоящую выставку народной культуры.
Лямпиада проходит возле школы Большелуга. Неподалеку от входа мы увидели большой чум, рядом с ним - сани и фигурка оленя. Не сразу нашли вход: он плотно, без щелей завешен тканью. Внутри оказалось довольно тепло. На печке с высокой трубой, уходящей в вершину чума, хозяйка Зинаида Вокуева (она приехала из с. Сизябск Ижемского района) варит оленину. Ею она угощает гостей, то и дело возмущаясь: «Какая еще вилка?! Мясо едят руками!».
- Это летний чум - он только из брезента. Зимний чум – это когда поднимают еще и суконную ткань, шкуры. Собирается легко: если все внутри облагородить, то уйдет часа два. А если просто поставить жерди и нюк (вот это покрытие), то полчаса. Летом у меня сюда помещалось человек 30 человек. Это если просто чай пить. А у оленеводов, которые с чумом кочуют и спят в нем, ну человек на 10, - рассказывает хозяйка.
Для меня и этот чум, и оленина на печке, и покрывало из шкур – настоящая экзотика. Для многих коми – это повседневная реальность, лучше и удобнее которой до сих пор ничего лучше не изобрели.
- Я в таком чуме родился, рос до школы, с ним кочевали в тундре, а зимой – в тайге, - рассказывает Егор Рочев, житель Ижмы. Он стоял неподалеку от переносного жилища, и я обратила внимание на его необычный наряд. - Сейчас, конечно, что-то по-другому. Ездят на снегоходах, освещение в чуме от лампочки, а не керосинки, есть бензопилы и сотовые телефоны. Но лучше чума так ничего и не придумали. Попытались жить в балках, перевозить их на технике. Но там не сушатся одежда и обувь, стоит сырость, запах. А в чуме все хорошо просыхает, внутри идет циркуляция воздуха.
Все предки Рочева были оленеводами. Сам он стал ветеринаром. Но к оленям ездит регулярно – обрабатывать от болезней, в том числе опасной сибирской язвы. Рассказывает: в их колхозе есть 20 бригад, у каждой стадо в тысячу, а то и три голов. С ними люди все время кочуют по тайге или тундре. Живут в чумах, как и сотни лет назад, носят такую же одежду. Он и сам приехал на Лямпиаду в «рабочей» одежде оленевода.
- Вот это «оленьи ноги», пимы, прямо до пояса, - Егор Прокопьевич поднимает подол накидки и показывает сапоги, действительно, длиной до пояса. Крепятся они на некое подобие подтяжек, только к талии. - Под ними штаны из шкур оленя или суконные чулки. А это суконный совик (накидка с капюшоном – М.А.), зимой в холода его заменяют малицей из шкур оленей. В малице тепло, а мне сейчас надо идти на лямпах, поэтому нужна облегченная одежда. Тут все делается из оленей и сейчас. У нас в колхозе есть комбинат, который шьет покрывала на сумы и одежду из шкур. Это самая удобная одежда, лучшая.
Жизнь вокруг оленя
Удобство местного наряда я смогла испытать на себе. Моя самая теплая одежда и обувь, как выяснилось, абсолютно не подходят суровому климату Коми, так что приятельница и коллега из Сыктывкара Полина Романова снабдила меня собственными пимами – сапогами из шкур с ног оленя. Это мех считается самым прочным (у взрослого оленя он насчитывает 15-20 лет) и теплым. Для пим высотой до колена нужны шкуры с десяти ног, или «два с половиной оленя». Шкуры выделывают, а затем сшивают вощеной нитью (в старину оленьими жилами), делают внутри подкладку из войлока, подошву из этого же материала (реже из резины). Стоит пара пим от 20 тыс. рублей, однако и служит не менее 15 лет. Бывает, что пимы служат и лет по 30, что полностью оправдывает цену.
Оленей, из которых и делают пимы, конечно, жалко. Говорят, они очень дружелюбные и чем-то похожи на собак: так же подходят к человеку, тычутся в руки теплым носом, выпрашивая угощение. Однако тем, кто считает убийство оленя жестокостью, стоит приехать в какой-нибудь северный край и внимательно посмотреть по сторонам. Без добычи оленя туго придется даже сейчас. Ни одни самые добротные итальянские сапоги и пуховик не спасут вас в тридцатиградусный мороз. Ни один брезент не заменит в чуме оленьи шкуры. Да и потом, пимы – это просто лучшая обувь, что я носила в своей жизни: удобная, теплая, легкая. Правду говорят: трудно придумать что-то лучше, чем наши предки.
Тропой охотника
Как и предки века назад, современные коми любят охоту. «Я с медведем три раза встречался», - это здесь не хвастовство, а просто констатация факта. И тоже удивительная лишь для приезжего, но не местного. Охота наряду с оленеводством была способом прокормить свою семью и выжить. Чтобы узнать древние секреты коми охотников, мы приехали в село Ыб.
Это самое длинное в республике село (18 км) с самым коротким в России названием на Ы. «Ыб» с коми – это «холм, возвышенность». Говорят, что это село стоит на семи холмах. На одном из них в 2010 году начали строить финно-угорский этнопарк. Сейчас тут стоит по всем признакам современный комплекс. Но вот удивительная вещь: стоишь у входа в красивейшую, с панорамными окнами гостиницу и смотришь по сторонам. С одной, через простор широкого поля, на холме стоит Ыбовский Серафимовский женский монастырь. Повернешься на 180 градусов: глухой лес с избушкой и тропой охотника. И вокруг тишина и свежайший воздух! От них, кажется, даже хмелеешь немножко – совсем как от национального слабоалкогольного напитка сур, рецепт которого многие предпочитают держать в секрете.
А вот из вековой охотничьей мудрости тут секрета не делают. В этнопарке разработали специальный маршрут «Тропа охотника». Мы прошли по ней вместе с режиссером этнопарка Андреем Аксеновским.
- На охоту могли уйти на полгода, радиус похода – 200 км от деревни. При таких довольно суровых условиях жизни средняя продолжительность жизни зырянина (т.е. коми – М.А.) составляла 60 – 90 лет. Всего того, что росло в лесах, хватало для полноценного образа жизни. С семи лет уже умели держать ружье в руках. Но оружие никогда не было основополагающим в охоте. Главное – это ловушки, капканы, то есть охота была собирательной. Это было важно: пока ты зарядишь ружье, вся дичь разбежится. Интересно, что если в семье не дожидались сыновей, то и дочь с детства ходила на охоту и училась всем премудростям, - рассказывает наш проводник.
Одной из главных таких премудростей всегда была взаимовыручка. У каждого охотника в лесу была избушка – для ночевки и отдыха. В ней всегда имелся запас соли, какой-никакой еды. Каждый мог даже в отсутствие хозяина зайти – переночевать, воспользоваться запасами, а по возможности и пополнить их. Дверь в такую избушку всегда оставалась открытой. Если же хозяин был жадным и недружелюбным, постройку сжигали без малейшей жалости. Такое наказание считалось заслуженным: нарушать веками принятые законы гостеприимства и помощи нельзя. Ведь тут точно знают: лучше, чем у предков, еще ничего не придумали.