Управление Министерства юстиции по Воронежской области провело проверку Центра защиты прав СМИ, после которой предупредило о возможности внесения этой организации в реестр «иностранных агентов». В Центре работают лучшие эксперты в области медиа-права, и поколебать таким странным образом авторитет организации не получится, как бы Минюст ни старался. Но в особенностях документа, который предъявили защитникам СМИ, стоит разобраться.
По закону для того, чтобы некоммерческую организацию признали «иностранным агентом», нужно, чтобы она отвечала двум условиям: получала зарубежное финансирование и занималась политической деятельностью.
- Мы никогда не скрывали того, что получаем иностранные гранты, - заявила руководитель Центра Галина Арапова, - мы отчитываемся перед всеми, перед кем только можно. Полгода назад в июле Минюст нас уже проверял, и никаких претензий не было. Все те же самые деньги, все та же структура расходов – зарплата, семинары, книжки, командировки.
Отдельно стоит отметить и те источники, из которых финансируется Центр. Один из них - «ACTICL 19» – едва ли не самая авторитетная в мире организация по защите свободы слова. Далее Еврокомиссия, деньги от которой даже строгое и подозрительное российское законодательство получать не запрещает, более того, они даже не облагаются налогом. Еще один источник – Совет Европы, по гранту которого были переведены на русский язык три книги о практике европейского суда. Два других источника финансирования – это частные благотворительные фонды, не имеющие никакого отношения к политике.
Но получать деньги от иностранцев это еще полдела. Для того чтобы попасть с реестр «иностранных агентов», нужно заниматься политической деятельностью на территории РФ. Казалось бы, из Министерства юстиции должны выходить документы, к которым невозможно придраться – ведь их же, наверное, пишут юристы. Но глядя в документ Минюста, остается только пожимать плечами. Руководитель Центра Галина Арапова – эксперт высочайшего класса, именно по этой причине она давно стала «медийной персоной», как теперь принято выражаться. Ее мнение спрашивают по самым разным вопросам, связанным с законодательством, касающимся СМИ. Журналисты часто задают ей вопросы и публикуют ответы на них, и причина тому только одна: Галина Арапова хороший специалист и всегда очень точна в своих комментариях. Однако ее ум, гражданскую позицию и профессиональные навыки ей вменили в чистую «политику». Оказывается, все, что она говорит в своих интервью о российских законах, – это политическая деятельность. Спрашивается, а о чем же еще высказываться юристу, как не о законах?
Законодательство – не устоявшаяся догма, оно меняется в соответствии с требованиями времени, и кому как не юристам обсуждать эти темы? Это вообще-то их профессия! Была бы Арапова кулинаром, говорила бы о кулинарии. Дальше еще смешнее. К политике Минюст отнес даже тот факт, что Галина Арапова является членом общественного Совета при ГУ МВД по региону, а значит, может «влиять на решения», принимаемые органами власти. Каким же таким чудным образом общественники могут осуществлять это влияние, в документе не говорится. Хотя один пример приводится все-таки: Галина Арапова, как член общественного Совета, рекомендовала прививать гражданам антикоррупционную модель поведения. Такое высказывание легко можно было бы отнести к выражению гражданской позиции человека (и весьма похвальной позиции, кстати говоря), но какое отношение это к политике имеет – совершенно не понятно.
По логике Минюста, мы, журналисты, тоже сплошь занимаемся политикой, раз пишем о власти, критикуем законы, заявляем свою позицию по тому или иному вопросу. Пользуясь случаем, чиновникам Минюста хотелось бы объяснить, что мы делаем это, потому что это наша работа. Журналистика – это профессия, а не политика. Так же и в вопросе с Араповой: она юрист и занимается публичной юриспруденцией. А если кто-то считает это политической деятельностью, у того большие проблемы по части объективности формулировок. Хотя уж где-где, а в Минюсте должны бы уметь формулировать, законники все-таки.
Спрашивается: кому и зачем все это нужно? Одно из предположений состоит в том, что Центр стал всего лишь одной из жертв «охоты на ведьм», но поскольку источники финансирования у него вполне приличные, а политика совсем далеко – попал в списки в последнюю очередь. Есть мнение, что ни одна НКО, где есть хоть один евро или доллар, не избежит этой участи.
А есть и такая версия: Центр защиты прав СМИ защищает свободу слова не в лозунгах, а в судах. И СМИ, обращающиеся в Центр, всегда получат квалифицированную юридическую помощь. Не будь ее, руководителям изданий и каналов пришлось бы тратить сумасшедшие деньги на адвокатов, а это не каждому СМИ по бюджету. Так что лучшего способа накинуть платок на роток слишком уж самостоятельных журналистов и не придумаешь. Но думаю, это всего лишь дополнительная опция, на которую рассчитывают те, кто решил записать Центр защиты прав СМИ в стан врага.
Но главная беда все же в том, что у нас ни одна компания – даже самая нужная и разумная – не может обойтись без извращений самой ее сути. Слово «шпиономания» почти не употребляется как контрразведывательный термин. Это, скорее, словечко, которым характеризуют снисходительное отношение к тараканам в чужой голове. Но история нашей страны знает примеры, когда это словечко теряло свой иронический смысл и превращалось в мощный и страшный политический инструмент. Но кто у нас помнит историю?