— «Монголия» — это не роман. Я вообще не люблю романы… Человек проглатывает их в метро, и они не откладываются в голове. Лет 25 назад я выбросил все романы из своей библиотеки. Мне перестало это быть интересным. Теперь читаю техническую литературу, руководство по стрелковому оружию, устав караульной службы. И пишу совсем по-другому, — говорит писатель. — Я уже довольно долгое время в своей литературной практике использую так называемую «промывку мозгов». В книге «Монголия» я навязываю те мысли, которые мне приходят в голову. О Монголии, кстати, в книге нет ни слова! Там я говорю о вещах, о которых человек размышляет ежедневно, это фрагменты нашей жизни. И вот из этих эссе, зарисовок, путевых заметок — как угодно это назовите — я сделал книгу.
Новая книга как бы разбита на главки. В одной из них писатель рассказывает о великом мерзлом российском городе Кронштадте, куда впервые попал много лет назад. «Помню, идешь по этим умирающим улочкам и думаешь: «Сейчас тебе на голову что-нибудь свалится — не то кирпич, не то яблоко, не то мертвый матрос, который остался со времен подавления кронштадтского восстания. А этот петровский док, похожий на пирамиду! Это же уникальное гидротехническое сооружение, которого почему-то нет ни в одном путеводителе. Я видел эти скрипучие чугунные петли, куда сразу несколько кораблей загоняли по воде, а потом воду спускали через шлюзы и ремонтировали их».
Рассказывает Лимонов и про удивительный Нагорный Карабах с мертвыми городами, где в свое время вырезали всех армян, и про священный Байкал, который со своей глубиной в 1600 метров вмещает 19% мировых запасов пресной воды. «В России есть на что посмотреть, сегодняшняя жизнь чрезвычайно интересна. Я не призываю восторгаться каждым кустиком или белочкой. Наоборот, начинаю книгу с того, что беспорядки обязательно будут. А когда они начнутся, дольше всего продержаться можно будет в супермаркетах. Только вот алкоголь нужно обязательно спрятать», — философствует писатель.
— Вчера в интернете промелькнула новость, что польский режиссер Павел Павликовский, лауреат «Оскара», собирается снять о вас фильм. О чем будет картина?
— Мне ничего об этом неизвестно, кроме того, что фильм будет снят по книге французского автора Эммануэля Каррера «Лимонов». И я там выступаю, скорее, такой обглоданной костью, жертвой этой всей истории. Кстати, Павликовский — не польский режиссер. Он британский режиссер польского происхождения. Однажды он получил «Оскара» за картину «Ида», которая была номинирована как лучший фильм на иностранном языке. И честно сказать, Павел Павликовский — на самом деле мой враг! А история этого конфликта такова: во время одной из сербских войн он меня снимал в офицерской столовой в Пале вместе с первым президентом Радованом Караджичем, которого Гаагский суд, как вы знаете, приговорил к 40 годам тюрьмы за военные преступления. В то время Павликовский уговорил меня интервьюировать Караджича. «Если его буду интервьюировать я, это будет не интересно, — пояснил он. — А вот если ты — русский — поговоришь с сербским президентом, это уже будет гораздо интереснее!» И вот он все это снял, а заодно улучил момент и снял, когда я стрелял из пулемета. И это показали по всем каналам. Вот так он меня подставил… По-нормальному, это ж тоже теперь материал для Гааги. Он прекрасно знает, как я после этого к нему отношусь. Что он там хочет снять, мне неведомо.
«В списке кандидатов — одни фрики»
— Эдуард Вениаминович, ваше имя хорошо известно не только в России, но и за ее пределами. Каким образом вам удалось добиться такого успеха?
— Настойчивость и упрямство — главные качества, этому способствовавшие. Меня гнали в двери, я лез в окна. Мою первую книгу отказались издавать 45 издательств! Но я не сдавался, потому что был уверен — это нужно людям. Я хотел, чтобы они хотя бы ужаснулись и сказали: «Ой, какая гадость!» В общем, выразили какие-то эмоции. Я понимал, что делаю все правильно. Не рассуждал — плохой я или хороший, я просто знал, что это должно быть опубликовано и людям доступно. И ничто не могло свернуть меня с этого пути. На то, чтобы опубликовали первую книгу, ушло четыре года. А потом, хоть и со скрипом, стали мне верить. «Со скрипом», потому что я говорю вещи, которые не особенно приятны. Сегодня вот намечалось, что на встрече будет Первый канал, но накануне выборов, видимо, не рискнули.
— А сами вы пойдете на выборы? Если да, то за кого будете голосовать?
— Дураков уже нет ходить на выборы. Все дураки состарились и стали умнее. Я, по крайней мере, точно никуда не пойду, ибо в предложенном «меню» я подходящего кандидата для себя не вижу. Вы сами посмотрите — в списке кандидатов одни фрики! Явлинский уже фрик с большой буквы, Собчак — заведомый фрик. Лучшее, что в ней есть, — это юбка. Другие — просто приспособленцы... Ну и за кого мне голосовать? За Катю Гордон? Или за Грудинина, который успел побывать членом ЛДПР, членом «Единой России», а сейчас баллотируется от КПРФ? Меня такое непостоянство, признаться, сильно смущает.
Недавно умер Виктор Анпилов. Я его хорошо знал и могу сказать, что это был последовательный человек. Он родился в своем селе Белая Глина Краснодарского края и таким деревенским мужиком был всю жизнь. Меня недавно один идиот по телефону интервьюировал, и он спросил, как я отношусь к слухам, что Анпилов был инспирирован с Запада. Я стал громко хохотать, а потом ругаться матом. Виктор Иванович с Запада? Ну, это ни в какие ворота не лезет!
«Узнав о воссоединении России и Крыма, я слезу пустил!»
— А что скажете о действующем президенте?
— О действующем президенте ничего плохого не скажу. По крайней мере, того, что касается внешней политики. Он молодец, что послушал Совет безопасности или кто там ему давал советы… Я человек не сентиментальный, но когда увидел заседание в Георгиевском зале, посвященное приему Крыма в состав России, даже я слезу пустил. Тем более что был знаком с действующими лицами этой крымской истории. Я знал ныне забытого Александра Круглова — автора лозунга «Севастополь — Крым — Россия!» Он умер в 2010 году, немного не дожив до воссоединения. Это человек, который в 14 лет пошел на фронт добровольцем, прибавив себе возраста. Вплоть до 2010 года у памятника Нахимову он собирал митинги, и его огромная заслуга в том, что он не давал затухнуть этому пламени. Я смотрел фильм о том, как Крым возвращается в Россию, и мне очень жаль, что этот человек там не упомянут. Нет в этом фильме и моих товарищей-нацболов, которые в 99-м году захватили башню клуба моряков в Севастополе. Я недавно был в Крыму и сходил туда. Чем примечательна эта башня? Она находится наверху и доминирует над всем городом. Ребята захватили ее мирным путем — «запаялись» изнутри и с лозунгом «Севастополь — русский город!» бросали листовки. Продержались 2 часа. Тогда, в 99-м, на них смотрели, как на шизиков. Не надо презирать людей, гнущих свою линию. Сегодня они кажутся сумасшедшими, а завтра могут оказаться правы.
— Вы, помнится, в свое время сами хотели баллотироваться в президенты…
— Да, было дело в 2011 году. Тогда перед выборами я хотел зарегистрироваться кандидатом — для этого нужно было собрать группу избирателей для поддержки выдвижения из 500 человек. За меня пришли подписаться 800 человек, но собрание инициативной группы отменили в связи с аварией. Нам объяснили, что прорвало трубы, и мы не можем попасть в здание. Пришлось собирать подписи в автобусе — девушки сидели там с ноутбуками и регистрировали участников. Но потом предвыборная комиссия сказала, что это не было нотариально заверено, и отказала мне в участии в выборах.
— Эдуард Вениаминович, сейчас, оглядываясь на прошлое, можете сказать, что сбылись все ваши детские мечты?
— Из детства я помню одно — мама всегда говорила, что я болван и пустяковый человек. Считала, что ничего путного из меня не выйдет. Мы тогда еще жили на окраине Харькова… И жаль, что мамы уже давно нет. Так хочется сказать ей: «Ты ошибалась, мама! Посмотри, сколько людей пришло меня послушать и что-то спросить!
