Наиболее активные общественники Воронежа обратились через социальные сети к депутатам, журналистам, горожанам с призывом объединиться и не дать власти отнять у народа его право голоса. Честно сказать, спохватились поздновато. Во многом воронежцы сами виноваты в том, что всенародные выборы хотят отменить. И, по сути, они давно уже, сами того не заметив, проголосовали за эти изменения в главный городской документ. И в первую очередь – низкой явкой на избирательные участки. Интерес горожан к выборам неуклонно падает, это факт. Конечно, не потому что мы вдруг стали аполитичны и нам безразлично, кто будет руководить городом. Просто мы не очень верим в прозрачность выборов и честный подсчет голосов, мы не видим сильных, ярких руководителей, которым можно было бы доверять. Мы устали, мы разочарованы. И власть охотно этим пользуется.
То, что делает власть сегодня – это лишь приведение к норме закона политики, которая уже практикуется. Нынешний мэр города Александр Гусев, хоть и всенародно избран, но, по сути, все-таки назначен губернатором. И любой губернатор хочет «своего» мэра, что доказывает и история вопроса.
Губернатор Владимир Кулаков не дал доработать на своем посту честно избранному мэру Александру Ковалеву, на стороне которого традиционно были симпатии воронежцев. И когда Ковалев ушел в отставку, Кулаков готовил на должность «своего» кандидата Ивана Образцова. Но готовил так навязчиво, что воронежцы, в ту пору куда более активные, чем теперь, взяли и сделали наоборот – проголосовали за Бориса Скрынникова. Для власти это был звоночек: нельзя пускать выборы на самотек. Психологическим прессингом выдавить Скрынникова из мэрского кресла не удалось, и все пять лет своей работы Борис Михайлович подвергался жесточайшей обструкции со стороны региональной верхушки. Не было дня, чтобы областные СМИ не выливали на Скрынникова очередной ушат грязи. Он был не «свой». Не был повязан бизнесом ни с кем из областной элиты, не состоял в «Единой России». Одним словом, изгой. Хотя именно Скрынников был последним мэром Воронежа, при котором город не числился в банкротах. Областная власть не помогала ему в решении актуальных вопросов, напирая на то, что он «не хозяйственник» и активно демонстрируя горожанам – вот что бывает, когда они выбирают «не того» мэра.
Мэр Колиух тоже не был хозяйственником, но он столько лет отработал в городской думе, что знал хозяйственные вопросы лучше многих профильных чиновников вместе взятых. Он нравился горожанам, но новому губернатору пришелся не ко двору. Потому что плохой? Скорее, опять же потому что «чужой». И завертелся «коррупционный клубок», начались разоблачения и отставки. С уходом Сергея Колиуха коррупция не закончилась, просто сменились центры влияния и принятия решений. Не известно, на чьей стороне оказались бы симпатии горожан на следующих выборах. Амбициозного бизнесмена Геннадия Чернушкина? Вечной оппозиционерки Галины Кудрявцевой? Или стремительно набирающего очки молодого и умного коммуниста Константина Ашифина? Чернушкин оказался слишком самостоятелен и норовист, а Кудрявцева и Ашифин для власти были одинаково неприемлемы. И тогда нам всенародно назначили Александра Гусева. Ничуть не смущаясь тем, что город совершенно его не знает. И что победу ему сделали бюджетники, лишенные выбора, за кого голосовать. И теперь власть продолжает начатое, делает второй шаг. Чтобы все эти липовые выборы не выглядели так уж сильно неприлично, их просто отменяют.
Может, потому что таковы импульсы, посылаемые Москвой (как это проверишь)? Может, потому что с отставкой Владимира Селянина утрачена уверенность в исходе последующих голосований. А может просто потому, что хватит изображать то, чего давно уже нет.
Власть не хочет, чтобы народ участвовал в управлении городом. То есть, по закону это вроде бы не так, но на практике общественные слушания по поводу спорных строительных объектов – не более чем профанация и формальность. Как и любые другие слушания. Принятие решений – это хлеб, которым живет власть. А также масло, которое на него мажут, и икра, которую кладут на масло. Народ путается под ногами, вечно что-то требует для себя, от него много головной боли и никакой пользы. Поэтому для власти очень логично отсечь народ от принятия решений, чтобы сделать свое могущество всеобъемлющим и непоколебимым. Чтобы не дать ни одной икринке упасть с бутерброда.
