Когда-то нормой считалось произношение «надобно» вместо привычного нам «надо». От людей старшего поколения часто приходится слышать, что язык умирает и упрощается. В Воронеже недавно побывала известный филолог, сотрудник Института русского языка имени Виноградова Ирина Левонтина. Она опровергла многие мифы и рассказала о том, как поживает русский язык на самом деле. Оказалось, что все не так страшно, а разговоры о неизлечимой болезни пациента сильно преувеличены.
- Ключевое слово нашей лекции – поживает, - начала Ирина Борисовна. - Русский язык жив, и то, что нас раздражает в нем и кажется неправильным, все равно необходимо. Поэтому понятие «правильно – неправильно» по отношению к процессам, происходящим в языке, лучше не использовать. Важно понять, почему изменения вообще происходят.
Успешный креативный лох?
В последние два десятилетия наш лексикон пополнился массой слов, от которых старшее поколение приходит в ужас, считая их появление в речи началом конца всей культуры. Пару десятилетий назад словосочетания «успешный человек» просто не существовало, поскольку оно было ненужным. По выражению Наума Коржавина, успешные люди – это «спецы по обрывкам пустот». В этой фразе - традиционное отношение русской культуры к ценностям второго порядка, таким как успех. Русская культура, рассказывала Левонтина, имеет свои ценности, и успех не входит в их число. У нас было слово «преуспевающий», имевшее не самую приятную эмоциональную окраску. Теперь же слово «успешный» прекрасно прижилось и даже имеет массу положительных оттенков.
Обратный процесс произошел со словом «неудачник». В нашей культуре, говорит Ирина Левонтина, оно всегда обладало имело некий налет положительности: «Таковы чеховские герои, которые прекрасны в своей слабости».
И за пару десятилетий слова «успешный», «преуспевающий» и «неудачник» поменяли полюса. Первые два теперь со знаком плюс, а для обозначения человека неудачливого даже новое слово появилось – «лузер». Если просто неудачнику, говорит Левонтина, мы сочувствуем, то лузера уже презираем. Это как раз вариант, когда слову не хватило культурной бахромы, и из другого языка к нам пришло понятие, более емко и точно отражающее суть явления.
Еще одно заимствование последних лет – «лох», обозначающее простоватого человека, не способного за себя постоять. По словам Левонтиной, с ним тоже не все так страшно и экспансия лагерной лексики нам не грозит. Просто в языке появилась смысловая лакуна, которую необходимо было заполнить.
Амбициозный адекватный карьерист
Иногда меняются целые пласты лексики. Многие слова, которые в восьмидесятые, например, несли отрицательный посыл, сейчас движутся в обратном направлении. Так произошло со словами «карьера» и «амбициозный». Раньше они имели не самую положительную смысловую окраску. Наши мамы и бабушки карьеристами называли тех, кто ничем не гнушался в достижении целей. Так получилось, что в русском языке практически не было слова, которое как-то обозначало бы человека, уверенного в своих силах. Поэтому со временем и «амбициозный», и «карьерист» поменяли полюса. И сейчас сплошь и рядом в объявлениях о вакансиях нужны новые герои нашего времени - амбициозные карьеристы. Для людей старшего поколения такое сочетание могло существовать только в фельетонах.
Пока еще в аутсайдерах держится слово «апломб», но его путь к положительному значению уже начался. Ирина Левонтина привела в пример поздравление журналиста Кирилла Рогова Ходорковскому, где слово «апломб» он употребляет в положительном контексте: «Что не позволило Вам выбрать этот практичный путь? Ваши апломб, Ваша дерзость и гордость».
Слова «вменяемый» и «адекватный» раньше применялись в судебной и медицинской практике. Раньше никому не приходило в голову говорить о том, что человек просто нормален. Теперь типичная похвала звучит так: «он адекватный или он вменяемый человек». По словам Левонтиной, такая смена понятий - революционна, поскольку у слов появились новые оттенки значений, которые раньше в языке отсутствовали.
В старом значении «вменяемый» – это психически здоровый индивидуум. Из юридической сферы оно плавно выползло в речь и стало обозначать человека, с которым можно нормально общаться. «Адекватный» первоначально означало, что некто ведет себя в соответствии с медицинской нормой. Пуристы пока пытаются спорить по этому поводу, но их уже мало кто слушает.
Дурак, идиот, кретин и дебил еще воспринимаются по-прежнему как обычные ругательства. В последнее время в этой линейке появились «неадекват» и «невменько». Ирина Борисовна сказала, что они неинтересны концептуально и вряд ли приживутся в широком употреблении.
Сосули и сосульки
«Песком, будто рыжей корицей, усыпан был ледок, а с выступа крыши, остриями вниз, висели зеленые сосули, сквозящие зеленоватой синевой…». Это отрывок из рассказа Владимира Набокова «Рождество». Иногда вполне приличные слова становятся изгоями только потому, что попадают не в тот ассоциативный ряд. Проще говоря, мы думаем, что воспринимаем их сами по себе, однако на самом деле многое зависит от того, как слово появилось в языке. Если оно приходит из источника, который нас раздражает, то по умолчанию приобретает негативный оттенок. Слову «сосули» как раз не повезло. О нем мы узнали от Валентина Матвиенко, которая в свое время в шубе и бриллиантах призывала бороться с сосулями с помощью лазера. Из-за несоответствия ситуации: благополучие мэра и гибель людей под теми самыми сосулями - слово стало изгоем. Как только его ни костерили в прессе, называя устаревшим, простонародным, диалектом и так далее. Между тем, по словам Левонтиной, оно вполне литературное. Пример тому – приведенный отрывок. И если бы широкие массы узнали о нем от Набокова, то вполне вероятно, воспринималось бы просто как милое старомодное словечко без негатива. Кстати, популярное некогда слово «авиатор» со временем вытеснил «летчик». Слова «индивидуальный» и «неделимый» тоже долгое время боролись за первенство. А сложись все иначе, мы бы восхищались не яркой индивидуальностью, а яркой неделимостью.
Самодостаточный креативщик
Нас часто раздражает, что новое слово заполоняет собой речь окружающих, оно есть везде, его употребляют к месту и не по делу. Это тоже, как выяснилось свойство языка – прежде чем оно займет свою нишу, его надо обкатать. Так произошло со словами «гламур», «креатив» и «самодостаточный». Но мода прошла, и они заняли свое место в языке, никого никуда не вытеснив при этом.
Последнее особенно популярно в брачных объявлениях, где сплошь самодостаточные девушки ищут таких же мужчин. Причем, по уверению Левонтиной, это вовсе не синоним обеспеченности, а скрытое сообщение о том, что «я могу существовать в автономном режиме, а половинка мне нужна исключительно для радости». Для языка это радикальная смена установок.
Что касается гламура, то он оказался обратной стороной слова «красивый». Красота в русской культуре связана с чем-то выдающимся, в то время как мелкая повседневная красивость считалась неважной. И емкого слова, обозначавшего бы ту самую красоту окружающих вещей, не было. Поэтому появился гламур, который занял свое место в языке.
«Креативный», «креатив», «креативщик» - слова, которые люди старшего поколения, ненавидят и считают чуть ли не главными врагами, покушающимися на целостность и ценность речи. Между тем, говорит Ирина Борисовна, их появление вполне закономерно.
Слово «креативный» из профессионального жаргона рекламщиков перекочевало в обыденную речь. «Это говорит о том, что языку чего-то не хватает. Значит, в речи появилась ниша или идея, для которой нет словообозначения», - объясняла аудитории Левонтина. Между тем это слово очень любопытно, поскольку вопреки расхожему мнению синонимами «создатель» или «творец» его заменить нельзя. Иначе получится несусветная чушь. Ну представьте себе объявление следующего содержания»: «в отдел рекламы требуются творцы с опытом работы». Звучит дико и смешно. И слово креативный стали использовать не потому, что это низкопоклонство Западу, а потому что «творчество» слишком прекрасно для всякой ерунды. Так что креатив – его прикладной вариант.
Все новое сначала возникает как неправильность и нестандартность. Хотя дискуссия о том, нужны ли нам заимствования, идет с XVIII века. И аргументами оперируют сейчас теми же, что и два, и три столетия назад. Ирина Левонтина рассказывала, что новые слова не обедняют язык, поскольку он все равно возьмет и впитает только то, что ему нужно. Здоровый живой язык трудно испортить. В свое время Белинского тоже обвиняли в излишней любви к новым словам. Однако благодаря ему наша речь обогатилась. Слово «субъективный», которое сейчас воспринимается как исконно наше родное, когда ввел в оборот именно Виссарион Григорьевич. А когда-то оно воспринималось, как сегодняшний «креатив».
