Михаил Семенович родился в июле 1922 года. В 42-м был призван в ряды РККА. Награжден орденом Отечественной войны второй степени, двумя орденами Красной Звезды, множеством медалей, в том числе «За боевые заслуги». Войну закончил в Праге в звании старшего лейтенанта. В мирное время более пятидесяти лет проработал учителем в одной из воронежских школ.
Несмотря на весьма солидный возраст – 90 лет, – Михаил Семенович полон сил и энергии. С удовольствием вспоминает годы, которые посвятил воспитанию молодого поколения. Не без содрогания в голосе говорит о тяжелых, страшных годах Великой Отечественной, об освобождении родного Воронежа.
– Михаил Семенович, прошло уже 70 лет с момента освобождения города, но вы рассказываете о тех далеких временах, как будто это было вчера.
– Такое трудно забыть. Зима, сильный мороз. 24 января 1943 года самолет пролетел над Воронежем и сбросил листовки, что завтра город будет освобожден. Так и произошло. 25-го началась артиллерийская подготовка, и мы пошли вперед. Наша часть дошла до села Подгорного и там остановилась. Воспользовавшись передышкой, я решил вернуться в город, посмотреть, что с ним стало. Такое впечатление было, что Воронеж стерт с лица земли. Кругом развалины, от зданий одни стены остались. Я прошел по Плехановской, увидел свой дом рядом с 35-й школой. В общем-то, никакого дома не было, буквально все разбито. Всюду виднелись надписи о том, что здания заминированы. Дошел я и до театра драмы. Там трамвай перевернутый, чуть дальше еще один, и лошаденка, запряженная в сани, а два красноармейца грузят туда мины.
– А что люди в тот момент ощущали, о чем солдаты между собой говорили?
– Вы знаете, такое ощущение было, что город как будто вымер. На улицах никого. Были вот эти два солдата, но я с ними даже не разговаривал. Не до того было, я к ним даже не рискнул подойти – страшно. И еще, конечно, угнетала жуткая картина уничтоженного города. А вы знаете, в Кольцовском сквере было громадное кладбище, где были похоронены немцы. Кругом кресты, могилы одна к одной. Ну, а я в тот момент думал о семье, о людях, о том, как быстрее закончить войну. Фашисты на Воронежской земле очень зверски себя вели.
– Когда шли бои за Воронеж, где находились ваши родные?
– Родители были эвакуированы еще до того, как немцы вошли в город. Я полтора года не знал, где они. Как потом выяснил, что они находились в Аннинском районе.
А наше подразделение стояло в районе Подгорного. Сейчас там областная больница. Вниз к Дону, там есть местечко под названием Фигурная роща, а мы ее называли рощей смерти. Трупы там лежали вповалку. Очень тяжелые бои там были. А штаб наш стоял в Чертовицке. Я состоял командиром поста предупреждения в разведке. Мы давали координаты для стрельб по противнику. Шесть постов у нас было, непосредственно рядом с пехотой.
– Куда дальше лежал ваш фронтовой путь?
– От Касторного пошли в сторону Курска, потом в Сумы, Харьков, постоянно вели боевые действия. Уже потом были Киев, Львов… Дальше граница, а за ней – Польша, Чехословакия. А победу я встретил в 13-ти километрах от Праги. В тот момент трудно было поверить, что все, конец, что позади эти четыре страшных года. Солдаты обнимались, на глаза наворачивались слезы радости. Вспоминали тех, кто остался на полях сражений, и конечно, думали о мирной жизни, строили планы на будущее.
– Как дальше сложилась ваша судьба?
– В Воронеж свой родной я вернулся в 1946-м. Встал на учет в военкомат, и там мне дали направление на работу в 16-ю школу военруком. И представляете, в ней я проработал 50 лет. Успел даже учителем физкультуры побыть. А потом меня попросили подирекствовать в доме отдыха для учителей в Боровом. Я ведь всего лишь три года на пенсии.
– Не скучно вам сейчас без дела?
– А я без дела не сижу. Встречаюсь со школьниками и коллегами. Провожу экскурсии для ребят. По дому всегда есть, что поделать, ведь я здесь живу уже ровно 68 лет. Отметил 90-летний юбилей, но чувствую, что силы еще есть. Готов и дальше работать. Такого оптимизма и бодрости хочу пожалеть всем ветеранам. Главное – держаться и не сдаваться.
