“Зачем держать их в тюрьме, они что, кого-то убили?”
— Владыка, сейчас дела Церкви и ее отдельных иерархов у всех на слуху. Причем, по большей части, в негативном свете. С чем, на ваш взгляд, это связано?
— Все эти скандалы — информационная кампания, развязанная против Русской Православной Церкви, чтобы скомпрометировать ее и отвратить от нее людей, которые ищут Бога. Мы проходили уже нечто подобное в начале ХХ века. Причем инциденты были похлеще, чем акция Pussy Riot. Например, в 20-е годы обнаженные люди заходили на Пасху в храм, оскорбляли верующих и высмеивали все, связанное с религией. Тронуть их было нельзя, поскольку кощунство совершали комсомольские активисты: если вы их выгоните — власть моментально вмешается. А сколько всевозможной лжи было высказано в те годы, например, в адрес митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина (Казанского, +1922): он благословил передачу церковных ценностей на нужды голодающих, но его все равно после показательного суда расстреляли.
Нападки на Церковь не прекращались и в хрущевские времена. Я сам родился в середине XX века и на себе испытал те гонения, которым подвергалась РПЦ. Поэтому то, что происходит сейчас, для меня не ново.
Слава Богу, подобные провокации не затрагивают людей, составляющих костяк Церкви. Они волнуют тех, кто еще только идет к вере: людей искусства, богемной элиты, которые живут по законам “светской тусовки”. Но основная масса прихожан, особенно те, кто помнят опыт XX века, просто не воспринимают то, что творится сейчас, всерьез. Они молятся: “Господи, не допусти более худшего!”.
— Вы сказали, что проводится некая спланированная кампания против Церкви. Каким образом действуют ее противники?
— Это намеренное изобличение Церкви в чем-то надуманном, раздувание сплетен и разговоров вокруг иерархов, стремление показать их несостоятельность и таким образом внести раскол.
Возьмем, к примеру, историю с часами Патриарха. Подарили человеку эти часы: что в этом криминального? Естественно, что он их не скрывает, а носит, и при этом чувствует себя совершенно правым. Но довели ситуацию до такого абсурда, что его не очень умные помощники испугались и стали фотографию ретушировать. А обвинили вновь Патриарха! Но не сам же он сидел за компьютером и исправлял этот снимок?!
То же самое и с печально известной теперь квартирой Патриарха. Он является собственником этого помещения, но живут там его сестры. Так разве он ответственен за все то, что придет им в голову? Вероятно, когда случились какие-то неприятности в этой квартире, сестры просто не знали, что им делать? Доложить об этом Патриарху побоялись и попытались защитить имущество как умели. Что в этом необычного с житейской точки зрения? Разве именно Патриарх обращался в суд? Нет. Но именно его обвиняют теперь в том, что он будто бы притесняет Шевченко (экс-министр здравоохранения Юрий Шевченко, владелец соседней квартиры. — Прим. ред.).
— А как вы относитесь к преследованию девушек из группы Pussy Riot? По-вашему они действительно совершили уголовное преступление?
— Церковь не имеет никакого отношения к этому скандалу. И если бы власть дала указания СКР быстро провести следствие, никакой шумихи бы не было. Но вместо этого конфликт искусственно затягивался, представители СКР делали вид, что они все очень тщательно проверяют. Хотя что там было проверять, если все лежит на поверхности? То, что совершили девушки, — богомерзко. Это — факт, и об этом нужно сказать. Но зачем их держать в тюрьме, они что, кого-то убили?
Вместо того, чтобы быстро во всем разобраться, из девушек стали делать мучениц совести. Адвокаты дошли до того, что пригласили в суд Владимира Путина и Патриарха. В поддержку группы начали высказываться зарубежные музыканты, артисты. И все они постоянно апеллируют к Патриарху, дескать, он должен простить Pussy Riot. А когда этого не происходит, принимаются рассуждать, что христианство стало какое-то не такое. Но прежде чем получить прощение, нужно его попросить, покаяться. А у девушек никакого чувства раскаяния нет: они считают, что правы. Так за что их должен простить Патриарх?
— Кому выгодна дискредитация РПЦ и происходит ли то же самое в других конфессиях?
— Если православными “занялись” блогосфера и СМИ, то мусульмане “грызут” себя сами. Ваххабитство размывает ислам, это движение направлено на развал государств и на создание очагов напряженности. Готовятся боевики, которые будут выполнять чьи-то задания. И результат этого — террористические акты в нашей стране, ранение муфтия Татарстана и убийство его заместителя. Это была политическая акция, направленная на устранение людей, которые призывали мусульман к нормальной жизни в рамках государства. Но новым ваххабитам это не нравится.
Католицизм сегодня представляет собой структуру, которая уже полностью слилась с нынешним обществом. Но все равно, посмотрите, сколько критики раздается в адрес Папы только лишь потому, что он отстаивает принципы Евангелия.
И наконец, пример Англиканской Церкви. Епископалы в США гордились тем, что это в Лондоне священники ведут себя как-то не так, а они в Америке — образец нравственности. Но и они недавно признали гомосексуальные браки и даже заявили, что гомосексуалисты могут быть епископами. Раньше этого и представить себе никто не мог. А сейчас почти вся проповедь англиканского священника сводится к призыву — будьте толерантными. То есть он не столько рассказывает своей пастве о Боге, сколько сообщает, как людям нужно себя вести в быту. Это означает, что там Церковь пошла на поводу у общества, снизив порог морали, и тем самым дала возможность внести раскол в свои ряды.
РПЦ не собирается отходить от своих канонов, чтобы кому-то понравиться. Но у нас нет возможности противостоять той массовой атаке, которой подвергаются человек и Церковь.
“Слухи об огромных зарплатах священников — просто фантазии”
— Возможно это из-за того, что РПЦ все-таки дает пищу своим противникам для разного рода инсинуаций? Например, торговля в храмах. Насколько вообще совместимы Церковь и коммерческая деятельность?
— Нам же необходимо как-то себя содержать. Русская Православная Церковь живет исключительно на пожертвования прихожан.
Я шесть с половиной лет прожил в Швейцарии и все время удивлялся: храмы пустые, а Церковь живет безбедно. Выяснилось, что там при поступлении на работу каждый житель заполняет анкету и указывает, какую веру он исповедует. А затем из его зарплаты автоматически отчисляется определенный процент в пользу той или иной конфессии. Так строится финансовое благополучие Церкви на Западе. Она богата, имеет хороший бизнес, содержит гостиницы, магазины, может позволить себе финансировать миссии в Африке и прочее. У нас же после периода гонений и притеснений не было времени “стартовать” и даже осмотреться. В 90-е годы были попытки организовать банковскую систему, сеть гостиниц, но практически все они закончились неудачей. Сейчас у РПЦ есть 2-3 гостиницы в Москве, есть завод в Софрино (мастерские по производству церковной утвари. — Прим. ред.), который является собственностью Церкви, но, разумеется, живет по общим для всех предприятий законам и также платит налоги.
— Как же тогда быть с рассказами людей, которым в тех же храмах предлагают купить свечки подороже? Причем им якобы говорят, что атрибуты, купленные за пределами храма, “не являются жертвой, угодной Богу”.
— Я не исключаю, что кто-то, может, и советует прихожанам купить более дорогую икону или свечу. Но “спасение” от этого, разумеется, не гарантировано.
Однажды на радио в прямом эфире мне позвонил человек со словами: “Вы что там все, с ума посходили”? Оказывается, он пошел в храм и ему сказали, что свечка 300 рублей стоит. Я отвечаю: “Поверьте, таких цен у нас вообще нет!”. Самая дорогая свеча — 25 рублей, не знаю, есть ли за 100. В основном 5-10 рублей стоит одна свечка.
А против продажи различной атрибутики за пределами храмов мы выступаем потому, что торгуют ею люди, не имеющие к Церкви никакого отношения. Это бизнесмены, которые таким образом сбывают свою продукцию. Мы выступаем против таких “конкурентов” и, разумеется, разъясняем прихожанам, что те деньги, которые они платят на улице, идут не на содержание Церкви, а в карман частного предпринимателя. Кроме того, свеча имеет сакраментальное значение и поэтому важно ее приобретение именно в храме.
— А какова вообще зарплата у священнослужителей? Просто когда слышишь рассказы людей о том, как священники подъезжают к храму на машинах, которые 95 процентов прихожан не могут себе позволить, закрадывается сомнение в бедности Церкви.
— РПЦ действительно организация небогатая. И слухи о многотысячных зарплатах сотрудников епархии — просто фантазии. Если деревенский приходской священник получает от 5 до 10 тысяч рублей, он счастлив. Я, как глава епархии, получаю 40 тысяч рублей в месяц, а все мои сотрудники — меньше. Часть — 30 тысяч, но это небольшой круг людей, которые выполняют очень ответственную работу. А в основном все получают до 15 тысяч.
Что же касается автомобилей, то практически у каждого священника есть своя машина. И это не роскошь, а необходимость. Сельский священник, как правило, обслуживает 2-3 деревни, и расстояние между ними может достигать 40 километров. Да и в городе трудно пользоваться общественным транспортом. Когда священник едет, к примеру, причащать больного, он везет с собой святыни: Тело и Кровь Христову. Это требует благоговейного отношения, чего в городской маршрутке будет сложно добиться.
На селе самый “популярный” автомобиль у священников — “Жигули”. Хотя мы стараемся сделать так, чтобы самыми массовыми нашими автомобилями были недорогие, но иномарки. Они реже ломаются. Пробовали как-то наши отцы — они же все патриоты — ездить на “уазиках”, тоже, кстати, “Патриотах”. Но через год-два отказались от этой затеи — слишком часто эти машины подводили в пути.
Из “крутых” машин — моя 13-летняя Audi А8. Ее мне подарили на 50-летие. С тех пор я ее не менял, и перспектив на это у меня немного. Есть в епархии две “Тойота Камри” и “Тойота Королла”. А в основном используется “Форд”, очень популярны “Хюндай” и “китайцы”.
“Прежде чем отправиться на Болотную, осознайте, зачем вы туда идете”
— В самом начале беседы вы рассказали, как церковь в XX веке натерпелась от государства. Но сейчас, по мнению многих наблюдателей, идет обратный процесс. РПЦ активно поддерживает действующую власть. Возможно, источник критики РПЦ лежит здесь?
— Патриарх занял мудрую позицию, когда очень осторожно высказался и о выборах, и о протестных движениях. Да, говорят, что он — консерватор, нехороший человек, потому что не поддержал протест. Но что, если бы он высказался “за”? Это означало бы уже некую политическую волю, знак того, что Церковь желает вмешиваться в мирские дела. А это — несвойственная ей задача. Самое главное для нас — дать человеку нравственное основание, фундамент и “палку” в руки. Но не для того, чтобы он ею махал, а чтобы опирался на нее и шел по жизни твердо.
К нам приходят разные люди: коммунисты, единороссы, справороссы. Мы принимаем их всех без разбора, потому что Церковь для них всех — Мать. И говорим с ними не о политике, а на тему спасения его, как личности, за которую Христос пролил Свою кровь.
— А как вы лично относитесь к многочисленным акциям протеста, которые проходят в крупных городах России?
— Я не против того, чтобы у нас в России менялась власть. Но она должна быть нравственной, в меру консервативной, защищать государство в целом и каждого конкретного человека в частности. Однако глядя на наших “несогласных”, у меня закрадывается сомнение: а думают ли они о стране или прежде всего о себе, выходя на митинги. Многие протестуют, потому что им денежку по¬обещали, для других это возможность посмотреть столицу и “потусоваться”. Я против такого бездумного подхода. Я за то, чтобы люди, прежде чем отправиться на Болотную площадь, осознали, зачем они туда идут.
И потом, если бы на митинги выходили какие-то авторитетные личности, которые что-то хорошее сделали для народа! Но там ведь сплошь одни неудачники. С Кремлем отношения у них не сложились, и они пошли протестовать, чтобы не затеряться в толпе.
И посмотрите на Владимира Путина. Как бы к нему ни относились, но он стал настоящим дипломатом, большим государственником. И никто из современных оппозиционных политиков не сравнится с ним. Ни Жириновский, ни Зюганов, ни создатель автомобилей “ё”, ни кто-то другой.
Все они выступают где хотят, говорят что хотят, жалуются на власть, хотя еще 20 лет назад такое в принципе было невозможно. Никто не говорит, что власть сейчас идеальная. Но кричать, что невозможно жить, — нельзя. Я думаю, что сейчас всем можно жить!
